– Италия – это оливки, Альпы, иногда
королевы со скверным характером, – стратегически размышлял Ришелье.
– Если вычеркнуть последнее, получается больше плюсов, чем минусов!
К оружию, мой король, пойдёмте драться за Мантуанское
наследство!
– Дополнительные плюсы? – чутко
осведомился Людовик-с-несчастливым-номером.
– Нагадим Испании, – подмигнул
кардинал.
Людовик поскучнел, покосился в
сторону мамы, жены и всей остальной происпанской партии – и дал
добро. Потому что женщины – это одно, а возможность упредить подвиг
Суворова и покататься с Альп – это, если подумать, бесценно.
Но Суворов с малых лет бегал трусцой
и закалялся русским снегом. Людовик с малых лет шпиговал дичь и
выращивал горошек – тоже, в общем-то, неплохо, но не когда ты в
долгом военном походе. Не найдя того, что можно шпиговать или хоть
выращивать, король сдал, захирел и разболелся почти что
фатально.
С медицинскими достижениями того
времени – шансов у него не было категорически. Один историк
медицины как-то скрупулёзно подсчитал все приёмы рвотного, клизмы и
кровопускания, которые назначали Людовику ХІІІ за год – и
получилось, соответственно, «где-то 200», «тоже где-то 200» и «под
50» (кровопусканий сильно недобрали). И это только для
профилактики, вполне здоровенькому человеку! Теперь умножим всё это
на болезнь, присовокупим кучу снадобий по принципу «лунная струя
бобра карамелизированная квадратным корнем мандрагоры», – и
получаем… ну да, безмерное горе Марии Медичи, Анны Австрийской и
наследника короны Месье.
К их чести – никто даже почти не
открывал бутылки с шампанским прямо у одра почти-что-покойного.
Гастон бродил где-то со скрещенными пальцами и бубнил «Хоть бы не
сорвалось», а две королевы всячески окружали короля заботой: сидели
с ним, обтирали лобик, ворковали на ушко разные ласковости…
– А теперь не лучше? – томно шептала
Анна Австрийская, поднося мужу бульончик. – Точно-точно не лучше? С
гарантией не лучше? Ой, как я без вашего величества-то буду?
– А вы удалите Ришелье с поста
главного министра – глядишь, и полегчает, – вкрадчиво советовала
Медичи. – И вообще, это же он вам всё советовал ехать воевать в
Италию! Это он специально! Ох, возлюбленный сын мой, послушайте
матушку – удав… э-э-э… удалите Ришелье!
Подтопленный этим цунами
женоматеринской любви, Людовик помирал день ото дня настолько
эффективно, что его даже пособоровали.