– Что это такое? – спросила она Володю Двоерукова, чтобы просто поговорить.
Володя посмотрел на якорек, потом вроде на Катю. Один глаз у него косил, и она не знала точно, на нее он смотрит или куда-то за нее, поверх головы.
– Это кошка. Сетёшку-то ставим когда-никогда, – непонятно ответил он. – Пошли, чайку с нами попей.
На летней кухне пахло рыбой и свежим хлебом. Орлова сидела напротив Кати за столом.
– Девочка моя, пожалуйста, пойдите мне навстречу и нарушьте ваши суровые кержацкие заповеди. Я не искушаю вас, а просто прошу как человек, достаточно много походивший по тайге. Вам предстоит ломать Абаканский хребет, а с вашей комплекцией это будет непросто. Вы и кошке-то хребет не сломаете, прошу прощения за каламбур. Поешьте хорошенько постное и скоромное, мирское и кошерное, пока есть возможность.
Аспирантки смотрели альбом с фотографиями. Двоеруковские дети сидели рядом – девочка лет восьми и Мишка. Мишка был еще по-мальчишески нежен, но здоров, крепок, ушаст, носат, с полными губами и крепкими широкими ладонями. Он никогда, даже во сне, не выходил из состояния сладкого предвкушения и от этого постоянно улыбался.
Татьяна резала хлеб и смеялась, корочка под ножом заманчиво хрустела.
– Этот вон, во втором ряду. Это он на практике, – говорила она и опять смеялась. – А это свадьба.
– Володя, как вам костюм идет! – восторгались девушки.
Двоеруков посмеивался, глядя куда-то в сторону, и махал рукой.
– Катя, бери вон вилку, не стесняйся. Давай, давай.
Митя Комогорцев, зубастый парень, в объятия которого Катя спорхнула с катера, тоже сидел с аспирантками на кровати. Он мешал им смотреть двоеруковский альбом.
– Если видишь по-настоящему, то человек представляет из себя такое яйцо, сферу такую. И на боку у яйца есть такая светящаяся точка. Точка сборки. Она у всех людей в одном и том же месте, мы приучены ее держать там же, что и другие люди. Через нее проходят нити вселенной. Если мы ее сдвинем, то зацепим новые нити и увидим все по-другому. Увидим чудесные вещи, другие миры. Понимаете?
Одна аспирантка подчеркнуто не обращала внимания на его объяснения, а другая вежливо кивала, окидывала взглядом его плечи, короткие волосы и возвращалась к фотографиям. Митя доверял девушкам что-то важное, он нервничал, оттого что это нельзя объяснить в двух словах.