В комитете Леночка так ни с кем и не смогла найти общий
язык, серьёзных дел ей не поручали, выполняла она в основном
рутинную работу, а иногда и секретарше помогает дела шить. Мне её
порою даже жалко бывало. Может, она и неплохая девчонка, но на
работе её, можно сказать, загнобили. Вот, я тоже оказалась не в
восторге брать с собой Лапину. Хотя, если так подумать, мне она
ничего плохого не сделала.
Тем не менее, я посадила Лену в свою машину – сама она была
не способна управлять транспортным средством и передвигалась на
такси или при помощи коллег, и мы поехали с ней допрашивать
школоту.
Гимназия, в которой училась дочка Серебрякова, оказалась на
деле обычной средней школой, посреднее некоторых. И ремонт у них
был так себе, и на входе никаких рамок, а охранник даже
удостоверения у нас не спросил. Ну, предположим, он мог запомнить
меня в лицо, но даже не поинтересоваться, какого чёрта мы забыли в
учебном заведении – по-моему, чересчур. Надо бы общенадзорникам в
прокуратуре сообщить, пусть проверку проведут. А то у них так не
только прокурорская дочка, но и остальные дети пропадать
начнут.
Мы попали как раз на перемену. Шум стоял такой, что у меня
голова начала гудеть, как пионерский горн. Вот как бывает, пионеров
давно уже нет, а моя голова откуда-то помнит, как пионерский горн
дудит. Память предков, не иначе.
Задерживаться в рекреации во время перемены, пожалуй,
слишком экстремально. Мы прошли через коридор и сразу оказались в
секции начальных классов. Только гомон здесь был тоньше, но громче.
Просто невыносимый писк младшеклассников.
– Маргарита Тимофеевна! – попыталась выкрикнуть я, заметив
классного руководителя Кати, с ней я познакомилась ещё утром, в
свой первый приезд.
Удивительно, но эта весьма колоритная седовласая женщина
меня услышала. Видимо, у учителей есть сверхспособность – вычленять
отдельные голоса во всеобщем гаме. Она что-то мне ответила, но это
можно было понять лишь по шевелящимся губам, а я по ним не умею
читать. А потом прозвенел звонок – ещё более пронзительный и
мерзкий звук, чем гомон младшеклассников. И, наконец, всё стихло.
Малышня разбежалась по кабинетам, а в коридоре осталась лишь
Маргарита Тимофеевна.
– Вы снова будете задавать мне вопросы? – спросила
учительница.
– Не совсем, – ответила я. – Мне нужно поговорить с вашими
ученицами. Сначала я задам несколько общих вопросов, потом поговорю
с некоторыми наедине.