В общем, дрянь дело. Даже думать о нём тошно. И без того
статистика моя оставляет желать лучшего, а этот висяк ещё и премию
ставит под угрозу.
Время за полночь. Все давно разбрелись по домам, а у меня
дежурство. Витюша, вместо которого я выезжала утром на труп,
конечно, даже не предложил меня подменить. А то, что я встала в
четыре утра, конечно, никого не волнует. Кажется, это постоянное
недосыпание и есть причина моей депрессии. Может, и муж тут не при
чём вовсе. Психолог тоже об этом говорила, но всё же, я думаю, дело
не только в работе. Несмотря на все минусы, мне нравится быть
следователем. Да, здесь сложно и надолго редко кто задерживается,
при первой же возможности переводятся в прокуратуру или уходят в
адвокаты. Никаких тебе ночных бдений, выездов в пять утра,
ковыряний в несвежих покойниках, одни только бумажки, бумажки,
бумажки. Вот только так ведь и свихнуться можно от скуки. А у меня
сплошные приключения. Только вздремну чуток на диванчике и снова
вперёд и с песней. А пока сил никаких.
* * *
Вероника встаёт, закрывает толстую, но едва начатую тетрадку,
убирает в сейф, где хранятся дела, но на ключ не запирает – лень.
Молодая женщина зевает, разведя в стороны локти, потягивается,
одёргивает задравшийся свитер. Она подходит к узкому и изрядно
продавленному дивану, сворачивается на нём калачиком и закрывает
глаза. Её дыхание делается глубоким, размеренным, а тело так
устало, что нет никаких сил даже накрыться пледом. Со стороны может
показаться, что она в глубоком сне. Но Вероника не спит. Его мозг
по-прежнему бодрствует, анализирует, работает. Отдыхает только
тело.
Через приоткрытую форточку слышна чья-то пьяная ругань. Тормоза
взвизгнули, затем удар или всё же хлопок, не сильный, будто колесом
на бордюр наехали. Прямо под окном шаги – неуверенная поступь
заплетающихся ног. Звон монетки по стеклу.
– Кассицкая! – тонкий, почти мальчишеский голос. – Каська,
открой! Открой, кому сказал!
Вероника встаёт. Хмурится, трёт кулаками покрасневшие глаза.
– Для тебя Вероника Юрьевна, – бормочет под нос.
Она подходит к окну, переводит ручку в горизонтальное положение,
открывает.
– Вить, иди домой. Отдежурил ты своё.
– Я карточку от двери потерял. Открой.
– Домой иди. До утра ещё далеко, проспишься.
– Нельзя мне домой. Батя заругает, – паясничает следователь. – И
со мной Тоха. Пустишь?