Я пересмотрела старые дела с потеряшками, выбрала пять для
начала. Точнее, даже не для начала, а всего пять. Потому как по
остальным делам — либо слишком много времени прошло, либо никаких
родственников потерпевших в городе нет, и контактов тоже не
осталось.
Итак, пять дел. Все пропавшие девушки от семнадцати до двадцати
семи лет. Не очень-то похоже на дело рук одного человека, но у меня
никаких иных версий просто не осталось. Все девушки из
благополучных и, как мне показалось, строгих семей. Никаких
криминальных связей, тайных знакомств, склонностей к приключениям.
Единственное, что их связывает, так это некоторое давление со
стороны семьи. И я полагаю, все они могли попросту сбежать.
Как эта информация поможет мне найти дочь прокурора? Да
никак!
Единственное, что зацепило меня, так это связь между Раисой
Арсеньевной и Светланой Степновой. Хотя, может, я просто цепляюсь
за то общее, что мне удалось обнаружить. Калерия Степнова была с
Раисой Арсеньевной знакома. И знакома довольно долго. Однако вряд
ли Степнова водила дружбу с Катей. Едва ли они вообще могли
встретиться. И всё же эта ниточка меня не отпускает.
***
Мобильник, лежащий на столе, оглашает кабинет Кассицкой
заливистой трелью. Она спешно откладывает дневник, хватается за
телефон, ожидая звонка Палыча или самого Серебрякова, но это не
начальство.
— Да, Диан, — отвечает она на звонок.
— Привет, — голос её звучит еле слышно, с придыханием.
— У тебя что-то случилось?
— Случилось, — вздыхает она. — Ты в соцсетях не отвечаешь.
Решила позвонить…
— Извини, работы много. У тебя что-то срочное?
— Да… нет, — девушка на том конце теряется. — Наверное… Я не
знаю, что мне делать.
— Так, рассказывай, что случилось, — Кассицкая откидывается на
спинку стула.
— Папа узнал, что я не поступила.
— И… что он сделал?
— Ну, ты же его знаешь, — Диана вздыхает. — Кричал, конечно.
— Ну, в этом году как раз поступишь. Можешь, наверное, уже
документы подавать.
— Да я вообще не хочу поступать на юридический! Мне это нафиг не
надо! — голос её срывается на крик.
— А чего ты хочешь?
Диана некоторое время молчит. Всхлипывает в трубку.
— Знаешь, Ник, — наконец, говорит она, — ты первая, кто это
спросил. Папе вообще плевать, что я хочу. А я актрисой хочу стать.
Глупо, да? А я даже в самодеятельном театре выступала. Пока папа не
запретил. Может, это моё и есть.