Я вернулся к двери, закрыл на толстый железный засов. Потом
стянул с парня ремень и сложил вдвое. Вдел в отверстие пряжки
сверху конец ремня. Расширил петлю, накинул на кисти рук парня и
затянул за спиной. Это так называемая двойная нерастягивающаяся
петля.
Потом я схватил парня за воротник куртки и утащил за диванчик.
Запихал в рот носок. Ноги связал шнуром от радиоприемника. Точно
так же затянул потуже, двойной петлей.
Когда я закончил, из комнаты, ведущей вглубь здания, вышли двое
парней. Вернее, вывалились. Совсем молодые, почти подростки.
Зрачки невероятно расширены, белков глаз не видно. Дыхание
хриплое. Один щипал себя за руку и закусывал нижнюю губу. Второй
закатал рукава синего вязаного свитера и непрерывно почесывал
локоть.
— Где тут библиотека? — ошалело спросил второй. — Я должен взять
«Терминального человека»! Я должен его прочитать. Немедленно! Там
ответ на загадку.
Второй подбежал к телевизору и хотел включить. Я с глухим лязгом
отодвинул засов и открыл дверь. Указал на выход. Наркоманы
выбежали.
Гребаный крэк-хаус. Сумасшедший дом.
Я вошел в комнату, откуда они выскочили. Просторная гостиная.
Только окна занавешены плотными черными шторами. Через них с улицы
проникал тусклый свет фонарей.
В комнате дикий хлам и дюжина человек, получающих кайф от крэка.
Пахло жженой резиной.
Я увидел, как возле дальней стены и в уголке напротив булькали
стеклянные трубки для масляной горелки, которые на сленге
наркоманов называются «Билли» или «Роза любви». Через них они
курили крэк.
Полно народу и все торчат. Еще пахнет нечистотами, грязным
потом, сигаретами, дешевым пивом и едой. На столиках посреди
комнаты старые прямоугольные коробки от «Пицца Хат» и пустые
бутылки из-под колы.
— Эй, иди сюда, дружище, попробуй, — один из парней,
длинноволосый и тощий, протянул мне трубку. Он улыбался и кивал
мне. Как будто предлагал отведать лишний гамбургер или бифштекс.
Сидел на полу прямо в центре комнаты. Рядом еще девушка с грязными
волосами, в джинсовых шортах и заляпанной соусом футболке. Девушка
покачивалась из стороны в сторону. — Ты не пожалеешь. Малыш Пит
сегодня добрый. Очень добрый.
Я прошел мимо него. В комнате кто-то хихикал, кто-то
неразборчиво бормотал, а кто-то стонал от боли или наслаждения.
— Эй, дружище, — длинноволосый по-прежнему протягивал мне
трубку. На полу перед ним лежали пакетики с крэком. — Куда ты
пошел?