У нас в доме, в начале шестидесятых, появился даже холодильник – «Днепр». Когда его привезли и установили, я прошелся по квартире, осмотрел ее, как будто впервые, оценивающе. У нас был радиоприемник «Чайка», телевизор «Енисей», добротный румынский дубовый шифоньер, две железные никелированные кровати с панцирными сетками, светлый отечественный сервант, полный всякой посуды, круглый, сделанный под заказ стол, под новомодной полиэтиленовой скатертью, трюмо, диван из кожзама, с валиками и деревянным верхом с полочками и зеркалом.
Глядя на все это богатство, я думал: ну, что еще надо человеку для жизни? Все у нас есть. И сказал маме:
– Вот бы дедушка Ленин увидел нашу квартиру! Мам, мы, наверное, живем, как цари, правда?!
Я искренне верил сам себе. Ведь еще каких-то пять лет назад мы ютились в коммуналке, где все убранство комнаты составляли две железные кровати, стол с тремя стульями, этажерка и шифоньер. А из бытовой техники имелся лишь черный, бумажный блин динамика, с одной только ручкой – регулировки громкости.
– Правда, сынок! – ласково погладила меня по голове мама.
А отец только усмехнулся. Скрытно, но я заметил. Уже много позже я узнал, что он был сыном лавочника из Белой Церкви, а матерью отца была поповская дочь. И жили они – ни чета нашей нынешней жизни. После революции родители отца были репрессированы, а сам отец, несмотря на полученное хорошее образование, коим, после революции и гражданской войны, считался техникум, далеко не пошел из-за невозможности вступить в партию, как сын «врагов народа». А позже, в 1937 году, будучи директором совхоза, был осужден на десять лет лагерей. За что? За свое происхождение? За то, что он написал учебник по коневодству, который потом запретили и изъяли из обращения?..
Но в тот момент я ничего об этом не знал. Родители мне не говорили о прошлом отца. Основанием же для моих благих рассуждений о нашей распрекрасной советской жизни у меня были. У нас было полное собрание Большой Советской Энциклопедии. Я ее особо не читал, но, как-то, открыл страничку про Америку. Там была фотография, которую я запомнил на всю жизнь. На ней были сфотографированы с десяток оборванцев вблизи полуразрушенного сарая, а под снимком подпись: «Типичная американская фермерская семья».
Как я жалел бедных американцев! И как радовался за нашу справедливую благую жизнь! Так нам говорили в школе, так нас поучала партия. Параллельно, в наши бедные головушки, втельмяшивались россказни о том, как паршиво жилось в царской России народу. А, ведь, до Первой Мировой, Россия занимала пятое место в мире по доходу на душу населении! Рубль был твердой, почитаемой валютой. Хлебом и маслом, за избыточностью, кормили Европу. К нам ехали работать из-за границы те же швейцарцы, отчего пошли «швейцары» в прихожих ресторанов и банков, поляки, румыны; вовсю селились немцы, голландцы…