Двойная жизнь моего мужа - страница 23

Что ей здесь нужно?

— Должно быть, ты очень счастлива, — Инга прервала затяжное молчание.

Я демонстративно не стала выдергивать из ушей наушники, хотя аудиокнигу поставила на паузу.

— Хотела бы я сказать, что ты украла у меня это счастье, — добавила она тише. — Но в том, что я исчезла из жизни Игната на восемь лет, нет твоей вины.

Ее надломленное признание мягкой волной эха прокатилось по оранжерее и затерялось где-то в дальних рядах с буйно цветущими фрезиями и благоухающими орхидеями.

Инга сделала шаг вперед.

Я инстинктивно сжалась, оцепенением укрывшись будто коконом.

Она остановилась. Ее накрашенные красной помадой губы медленно расплылись в улыбке.

— Я тебя пугаю? — произнесла с нескрываемым удовлетворением. — Так даже лучше. Я… очень хочу вернуть себе счастье. Вернуть любимого мужчину, от которого ты носишь под сердцем ребенка. Я… — Инга стиснула челюсти. — На твоем месте должна быть я.

Дышать стало невозможно. Зародившийся под солнечным сплетением холод покрыл легкие коркой льда и поднялся по дыхательным путям, схватывая морозом.

— Этому не бывать, — выдавила я.

Женщина встрепенулась, не ожидав, что я все слышала.

Ее улыбка стремительно превратилась в оскал.

— Решать Игнату.

— Уходи, — отчеканила я, хотя так и подрывало рявкнуть: «Проваливай!».

Она наклонила голову вбок, проведя кончиком языка по верхней губе.

— Мы с тобой не знакомы. Но ты должна кое-что обо мне знать. Я всегда добиваюсь своего. И сейчас я намерена вернуть Игната. Ты, может, не поверишь, но мне жаль тебя. Он вновь станет моим — может, не сегодня, может, не завтра. Это неизбежно. Нам суждено быть вместе.

Я вцепилась пальцами в края плетеного кресла и вынужденно ослабила хватку, когда раздался хруст сломавшегося ногтя, а конечность пронзила острая боль. Прикусила кончик языка, чтобы сдержать стон… и поток брани. Опущусь до сквернословия — покажу то, как легко меня выбить из равновесия подобными вздорными угрозами.

Я хотела так считать. Уговаривала себя не пугаться.

С трудом распрямив ноги, я посмотрела на Ингу с высоты своего статуса — законной жены Игната и матери его ребенка.

— Смакуй оставшиеся клочки внимания, которое мой муж по любезности готов уделить. Это все, что тебе достанется.

Храбрясь перед соперницей, я, если уж совсем откровенно, склонялась к тому, чтобы спятиться. Я хотела борьбы за любовь и думала, что к этому готова, но воевать не умела. Бунтарский дух погиб в стадии зародыша, так и не увидев со мной белый свет. Меня с пеленок учили ходить по струнке, выполнять волю старших и влиятельных, склонять голову, давиться невысказанными возражениями и тому, что мое мнение вторично; и будет таковым всегда. Роль женщины в семье Светлицких неопровержимо печальна. Вырвавшись из оков отцовской моральной тирании, я расправила крылья и взлетела. Я обрела свободу и покой с Игнатом. Я истово верила, что он никогда не достанет из-за спины нож и начнет резать то, что делало меня полноценной и счастливой.