—
Почему ты не танцуешь? — слабым отголоском доносится до меня его
безэмоциональный голос.
—
Я… — наконец, у меня прорезается голос.
Его
присутствие вышибает меня с орбиты. Мироощущение искажается, как будто я только
что пришла в себя от наркоза. Вместо ног — вата, в ушах стоит страшный гул. И
как бы ни старалась, не могу заставить себя соображать быстрее.
—
Ты не хочешь танцевать для меня? — Марк наклоняется вперед, ставит стакан на
стеклянный столик и обращает на меня свинцовый взгляд. — Но ты танцевала.
Не
здесь. Не при таких условиях.
То,
что я для него делала, было интимным, чувственным, сокровенным… только между
нами, только для нас, и не опошленным этой атмосферой.
Мне
не нравилось, что Марк приходил сюда и смотрел, как мне в трусы запихивают
деньги другие мужчины. Я старалась оградить его от этой стороны своей жизни.
—
Я не могу… — лепечу я.
Разворачиваюсь
к выходу, смотрю под ноги, чтобы не упасть на ступенях. Дребезжание музыкальных
басов гудит в груди, разливается вибрациями по телу. Вес декоративных крыльев
неожиданно увеличивается, замедляя меня.
Я
пропускаю, как Марк оказывается рядом, грубо берет меня за локоть и тянет
назад, прижимая спиной к своей груди.
—
Зачем ты пришел?
—
Не знаю, — гортанно, беспомощно стонет он и жадно обвивает руками мою талию. —
Не знаю, — утыкается носом в мое плечо, целует в шею. От него разит алкоголем.
— Не знаю…
—
Я же сказала, все кончено, Марк!
Он
теснее сдавливает меня в объятиях.
—
Не хочу в это верить.
—
Придется. Я не передумаю.
—
Я не могу потерять тебя.
Нужно
держаться. Не поддаваться искушению. Молиться на это по утрам и вечерам, пока
ломка не пройдет. Однажды вновь удастся дышать полной грудью.
—
Очнись, Марк, — похолодевшим тоном выговариваю я.
—
Не хочу, — томно шепчет мне в ухо. — Ты как прекрасный сон.
—
Вот именно. Я всего лишь сон, и мне никогда не стать твоей реальностью.
Марк
шмыгает носом и больше ничего не предпринимает. Стиснув зубы, я опускаю его
руки. Он не сопротивляется. Близость наших тел одновременно желанная и
мучительная. Теперь меня ничто не удерживает, но я понимаю, что не хочу
отделяться от него.
Приходится.
И как только между нами появляется небольшая прослойка воздуха, я начинаю
исступленно хватать ртом воздух. Больно… От меня будто оторвали половину тела.