Криспин узнал меня, хотя нас разделял почти квартал. Заметив меня, он тотчас нахмурился, но шагу не сбавил. Пять лет не оставили на нем почти никаких отпечатков. Тот же благородный взгляд буравил меня из-под полы серой шляпы, все та же прямая осанка – свидетельство юности, проведенной в танцевальных классах и на уроках этикета. Темные волосы утратили былое великолепие, но орлиный, изогнутый нос по-прежнему возвещал о долгой родословной своего хозяина каждому, кто осмеливался смотреть на него. Я знал, что Криспин клянет судьбу за то, что на месте преступления оказался именно я, как и я сожалел о том, что вызвали именно его.
Второго агента я не признал, должно быть, новенький. У него был такой же длинный и заносчивый нос, как у Криспина, но волосы были настолько светлые, что издали казались белыми. В остальном, пожалуй, лишь эта серебристая шевелюра и отличала его от самого обычного агента Короны: подозрительный, но не проницательный взгляд голубых глаз, крепкие мускулы под одеждой, внушающие опасение, если, конечно, вы не знаете, чего от него ожидать.
Оба агента остановились в начале переулка. Взор Криспина промчался по месту преступления, ненадолго задержался на прикрытом трупе и упал на Венделла, который внимательно ждал распоряжений, стараясь изо всех сил изобразить выражение, приличествующее королевскому стражу закона.
– Гвардеец, – произнес Криспин, подзывая его резким кивком.
Второй агент, я все еще не знал его имени, пока не сказал ни слова и только стоял, плотно скрестив на груди руки и кривя губы в некоторое подобие ухмылки. Уделив должное внимание протоколу, Криспин обратился ко мне:
– Ты нашел ее?
– Сорок минут назад, но до этого она уже пролежала здесь какое-то время. Убийца кинул ее тело сюда после того, как закончил с ней.
Криспин медленно обошел место преступления. Чуть дальше по переулку стоял заброшенный дом, и Криспин задержался возле его двери, положив на нее руку.
– Думаешь, он вышел из этой двери?
– Необязательно. Такое крошечное тело легко можно спрятать – достаточно маленькой корзины или пустого пивного бочонка. На закате здесь мало прохожих. Можно выкинуть и спокойно продолжить свой путь.
– Дело синдиката?
– Ты сам прекрасно все знаешь. На плантациях Букирры за невинного ребенка дают пятьсот золотых. Ни один работорговец не станет лишать себя дохода. Если бы это преступление совершили они, то нашли бы более подходящий способ избавиться от трупа.