Адэр взошёл на сцену, расположился в
кресле и жестом разрешил всем сесть. Он даже сидел не так, как
раньше. Прямая спина, руки на подлокотниках, вздёрнутый подбородок
и непривычно холодный взор — так восседают на троне.
Люди торопливо вытащили из карманов
ручки и раскрыли на коленях блокноты.
— Рад, что вы откликнулись на моё
приглашение, — произнёс Адэр. — Наверное, вы решили, что сейчас
состоится вечеринка вопросов и ответов. Вынужден вас огорчить: не
будет ни вопросов, ни ответов. И знаете почему? У ваших газет
низкий рейтинг. Работа журналиста — изматывающий, каторжный труд. И
зачастую этот труд не оправдывает затраченных усилий. Я даю вам
возможность поднять престиж своей газеты, поправить своё
материальное положение и заработать громкое имя. У вас могут
возникнуть трудности, такие как потеря взаимопонимания с
редактором, трения с цензором. Скажу наперёд: вы можете открыть в
моей стране типографию и редакцию собственного печатного издания.
Издательское дело в Грасс-Дэморе не облагается налогом. Так что
ваша слава в ваших руках.
Журналисты переглянулись, вытянули
шеи и превратились в слух.
— Я подписал Закон «О свободе слова».
В нём есть ряд ограничений. Вы знаете, что я человек импульсивный,
непредсказуемый, а потому с нарушителями Закона я буду вести
разговор на своём языке. Если вы думаете, что иностранное
гражданство спасёт вас от наказания… Я человек импульсивный и
непредсказуемый.
Журналисты оживились, тихо
посмеялись.
— Я разрешаю вам беспрепятственно
передвигаться по стране. Единственный закрытый город — Лайдара.
Пишите обо всём, что увидите. Поднимайте на поверхность всю грязь.
Чтобы ни песчинки, ни крупинки на дне не осталось. Если столкнётесь
с жестокостью и несправедливостью, пишите так, будто вы
пострадавшая сторона. Если станете свидетелями отваги и
непреклонности перед трудностями, пишите так, словно подвиг
совершили вы. Я хочу, чтобы порицающие статьи заканчивались
словами: «Участь Грасс-Дэмора зависит от нас. Либо мы уничтожим
себя, либо возродимся. Выбор за нами!»
Зашуршали страницы, заскрипели
ручки.
С заднего ряда прозвучал вопрос:
— Это обращение к грасситам?
Адэр сузил глаза:
— Это обращение к грасситам?
— Это обращение ко всему миру, —
отозвался кто-то из середины зала.
Адэр улыбнулся уголками губ: