Дальше, с интервалом в 2 недели, шла заметка «О жизни
Верх-Исетского детского дома. Каменный век в индустриальном
крае».
- Даша, это ты все организовала? - снова удивлялся Иван. – А
письмо в газету какое хорошее у тебя получилось! Так здорово, что
ты стараешься улучшить жизнь детей!
Я даже засмущалась. Ну надо же, радуюсь, как ребенок, похвале
взрослого!
- Если честно, то я просто меркантильное кю, - вздохнула я.
- Чё?
После нашей беседы Иван познакомился с новым заведующим,
отрекомендовался ему как моя «седьмая вода на киселе», а я получила
разрешение в выходные отлучаться из детдома в город. Вот так все
просто и никакого беспокойства о безопасности ребенка. Благодаря
этой договоренности мне больше не приходилось что-то выдумывать или
нарушать дисциплину, ведь теперь каждый раз, покидая детдом, я шла
к «дяде Ивану».
Нет, у Ивана в гостях я тоже побывала. Его мама, Валентина
Ильинична, пригласила Цветкову на чаепитие. Ну, и меня заодно. Они
с Иваном проживали в небольшом частном доме на 2 хозяев на улице
Карла Маркса, в районе, который у нас в будущем назовут «тихий
центр».
Благодаря отсутствию крупных промышленных предприятий и фабрик,
а также провинциальности дореволюционного Екатеринбурга квартирный
вопрос коренных горожан не был таким острым, как в Москве и
Ленинграде. Преимущественно деревянная частная застройка и огороды,
пусть и небольшие, спасали от подселения и позволяли хоть немного
улучшить питание в эти непростые годы. «При царе» промышленность
Урала была раскидана по мелким поселениям и городкам, а
экономический кризис конца 19 века и события начала 20 века
способствовали ее спаду: старые предприятия, заложенные в центре
города, железоделательные и медеплавильные, а также знаменитый
монетный двор, уже дано не работали, а остальные доживали свой век.
В историческом центре, «на Плотинке», размещались только
вагоноремонтные мастерские, которые с 1928 года стали называться
заводом имени Воеводина, да Гранильная фабрика. Из всего старого
фонда в городе продолжали работать две крупные мельницы да завод
Ятеса.
Новых ведомственных коммунальных квартир тоже было немного, а
при заселении соблюдали нормы, и только с началом войны на жилые
метры муниципального жилья хлынет поток эвакуированных, а город
превратится в огромную общую коммуну. Пока же в «старом» городе
тишь да благодать. Весь ужас перенаселенности в полной мере
ощущается только на бурно развивающихся промышленных окраинах, на
том же ВИЗе и, особенно, на Уралмашзаводе.