Мама у Ивана оказалась очень приятная. Невысокая, даже
щупленькая и очень подвижная. Она постоянно хлопотала над гостями,
всех называла исключительно уменьшительно-ласкательно: Ниночка,
Ванечка, Дашенька. Царившая в доме бедность, которая поразила бы
меня почти сто лет вперед, на фоне нашей детдомовской нищеты
воспринималась как достаток. Правда, единственным богатством семьи
была швейная машинка с ножным приводом, на которой мать Ивана
перешивала одежду — дешевые хлопчатобумажные ткани были в дефиците,
а достать сукно было и вовсе нереально. Иван рассказал, что большую
часть вещей мать распродала после смерти отца. Отец работал
фельдшером, а в начале 20-х, когда в городе бушевала эпидемия тифа,
он заразился и умер, матери же приходилось кормить его и сестру.
Оба родителя происходили из мещан, старшая сестра вышла замуж и
уехала в Ленинград.
- А где вы учились шить? - спросила я Валентину Ильиничну?
- Так в школе, Дашенька.
Ощепков, перед тем, как явить меня двум теткам — моим
ровесницам, попытался провести инструктаж, который сводился к
одному — никаких разговоров о будущем, никакого шокирующего
поведения. Я его перебила и велела не учить ровесницу его матери,
правда, потом пообещала, что буду паинькой.
- А в какой школе? – не отставала я.
Мать Ивана переглянулась с Ниной Сергеевной, и воспитательница
произнесла:
- Да мы вместе учились, я уже Даше рассказывала, в женской
гимназии. Вот там и учились шить.
- А разве при царе труду учили? – состроив серьезную мордашку,
вопрошала я.
Обе женщины звонко расхохотались.
- Ох, нас этому житью так учили, так учили! Мы и шили, и вязали,
и взрослые вещи, и детские, что только не делали!
- А чем при царе учеба отличалась? – не унималась я.
- Ну, во-первых, девочки и мальчики учились раздельно. Во-вторых
мы учили иностранные языки, французский, например, танцы, обучались
хорошим манерам.
- Да, нам бы манеры не помещали! – громко отхлебывая пустой чай,
заявляла я. - А вот французский мне не нужен. Я в Париж не поеду,
лучше в Америку.
- А почему в Америку?
- Потому что я про Америку больше знаю!
- А что именно?
- Знаю, - произнесла я, важно загибая пальцы, - что там есть два
океана, в каком-то из них утонул «Титаник». Потом там есть
небоскребы, Статуя свободы.
- А в Париже есть Эйфелева башня!