— Под мостами было лучше, чем с вами!
Какое-то время мы едем молча. Потом он обращается ко мне:
— Тебе понравился подарок?
— Вы мне лошадь подарили или собаку? Ещё бы колеса к его копытам
прикрутили: сидишь и отталкиваешься ногами от земли.
— Нет, хлыста тебе сегодня не избежать, — выдыхает босс, но я
вижу, что он уже улыбается, хотя избегает смотреть на меня. — Марк
Лесков посещает ту же конюшню. Постарайся сделать так, чтобы он не
на шутку увлекся тобой. Я буду отвозить тебя и забирать в
определенное время, но ты можешь разговаривать и не носить вуаль. У
тебя достаточно времени, чтобы вскружить ему голову.
— Мне заняться с ним сэксом на сеновале?
— Я убью любого, кто к тебе прикоснётся.
— А поцелуи?
— А по попе?
— Осторожней, мне может понравится.
Ещё несколько минут мы едем молча.
— Можно подумать, вы меня не приревнуете.
Он ничего не отвечает. Сейчас дело важнее, чем любые личные
переживания.
Владельцы лошадей стараются навещать своих питомцев часто. Смысл
держать такое животное и не получать всю радость от общения, от
скорости, от впечатляющей природы вокруг? (По секрету скажу, что
предпочла бы велосипед. И желательно, трехколёсный.)
На следующий день я уже одна, без сопровождения Альберта,
приехала на конюшню.
В круглом загоне три лошади с азартом играли в догонялки.
Золотой жеребчик Энерзон, подарок хозяина, держал голову высоко, не
сводил глаз с бесящихся соседей и всем своим видом показывал, что
не прочь присоединиться: толкал меня плечом, то и дело встряхивая
гривой от нетерпения. Я отгоняла его от себя веревкой на безопасное
расстояние, но конёк казалась слишком перевозбуждённым и плохо
воспитанным.
Тем не менее, из загона я его вывела без приключений. От ветра
стонали деревья, над дорожкой то и дело проносился тонкий, жалобный
плач гнущихся берёз.
Куда ты, тропинка?.. Тропинка привела меня вместе с шальным
жеребчиком к полю, на котором паслись коровы. Ну, коровы,
подумаешь, большое дело. Но Энерзон состроил такую же гримасу, как
и мой шеф, когда он понял, что его прокатили на сто тысяч.
Очевидно, что коров этот новоприобретённый, весь из себя призовой
лошадь не видел ни разу в жизни. Принял их за лошадей-мутантов,
наверное: резко стопорнул, всхрапнул, раздувая ноздри. На морде его
так и читалось: «Мамо, туда не идём, там радиация». Спорить с ним
не хотелось. Я уже было повернула, но неудачно зацепилась носком
ботинка за перекрученный корень старой липы и потеряла
равновесие...