— Ты никогда не вдавалась в подробности?
Ну что же, я тоже умею быть жестокой.
— Мы очень любили друг друга, — удар достигает цель, Альберт
едва замет морщится. — Я больше никого не смогу любить, как любила
его. Самая по сути, глупая смерть, какую можно представить. Он
возвращался поздно вечером от друга. Заметил стайку подростков,
которые крутились возле закрытого магазина. Заподозрил неладное, но
я знаю, что он не начал бы драки. Всё же, что-то произошло между
ними: Его ударили ножом. Смерть наступила сразу.
— Слишком много деталей…
— Это видели из здания напротив — они же и вызвали полицию.
Чувствую, как по щекам текут слёзы, но не хочу смахивать их:
пусть хозяин видит, какую боль мне причиняют эти воспоминания.
Неужели у него в душе нет и капли жалости для меня? Мне не нужна
его дурацкая страсть на грани одержимости, которую он сдерживает
пока лишь потому, что надеется победить в честной борьбе. Но любая
попытка победить воспоминания бесполезна. Мертвые любимые — это не
только сохранённые в сердце счастливые минуты. Это ещё и иллюзия
непрожитой жизни. Жизни, в которой нет пустоты. Да, не более чем
иллюзия, но день за днём в эту иллюзию я возвращаюсь, когда никого
нет поблизости.
И всё же с Альбертом едва ли ни с первой встречи я чувствовала
себя на удивление уверенно и спокойно — так, словно в начавшийся
внезапно сильный ливень над моей головой распахнулся огромный зонт.
А то, что в эту житейскую бурю я выскочила вовсе без всякого зонта,
меня нисколько не смущало. Меня вполне устраивало, что его уверенно
держит...
Неважно, кто держит. Важно, что под зонтом нам обоим хватало
места.
Я выдыхаю. Собираюсь с мыслями.
— Но и пойти на приём без смартфонов означает вызвать ненужные
подозрения. Поэтому нам нужен ещё один хотя бы, чистый, без
контактов и сохранённых паролей — для вас.
И вести наблюдение с него вы не сможете. Шансы, что вам его
вообще придется отдать охраннику на входе.
— Это может сделать Лысый. Из того подвала, который он называет
“офисом”. Но тогда новая “чистая” мобила нужна и тебе. Будет
странно, если на тебе не будет “электронного ошейника”.
Я соглашаюсь. Думаю, для него это ещё и гарантия того, что
ревновать меня нет причины.
— Не так плохо, что вы подарили мне больную на всю голову
лошадь. Марк предложил помочь мне. Я смогу видеться с ним каждый
день под благовидным предлогом.