Он наконец поднимается в полный рост и уходит на маленькую
кухоньку, заваривает кофе. Я следую за ним, достаю чашки из
посудомоечной. Конечно, можно заказать кофе, но мне думается, у
него тоже своя иллюзия жизни. Может быть, жизни со мной. Или просто
дома.
— Как ты объяснишь вывихнутую ногу?
— Буду хромать.
— Не забудешься?
— Подложу камешек в ботинок. Дам ему ещё повод поносить меня на
руках.
— И заработать грыжу?
— Бросьте, ему двадцать пять, он лошадь повалить может, что ему
мой несчастный овечий вес?
Смешно моргает глазами, потом с легкостью подхватывает меня и
подбрасывает под потолок, как ребенка. Верещу с перепугу и, как
только вновь оказываюсь в его руках, с кайфом заезжаю ему ступней
под колено.
Лёгкий снег, припорошивший город накануне Рождества, давно
стаял, и вроде наступила ранняя весна.
Когда на следующий день я приехала на конюшню, Марк, казалось,
решил взять выходной. Это привиделось мне странным: в его календаре
с десяти до полудня отводилось для занятия самым опасным видом
спорта. С нетерпением ожидая его, дура дурой простояла возле
Энерзона, потому что упрямый жеребчик решил, что наступило время
обеда (ага, уверена, что оно у него с утра как началось, так до
ночи и не закончится). Он преспокойно щипал траву на лужайке, и я
не могла заставить его поднять голову. На все мои попытки как-то
его расшевелить он только тупнул здоровенными копытами и шире
расставил передние ноги, а на потягивание повода реагировал
прижатыми ушами и бьющим по бокам хвостом. Похоже, этим Энерзон
давал мне понять, что семейный скандал не за горами. Ну, положим,
мне к тому времени тоже было что сказать этому животному, но
начинать день с мордобоя не хотелось бы — тем более что мои шансы
очевидно равнялись нулю.
Когда я вконец отчаялась и уже готова была плюхнуться пятой
точкой прямиком на траву (и плевать, что новые горчичные бриджи,
сил моих больше нет!), из конюшни вышел Марк. Я неожиданно для себя
приосанилась и откинула назад волосы.
Шёл он неторопливо, и так же неторопливо рядом с ним вышагивал
серый конь. Присмотревшись, я поняла, что за хозяином конь шёл сам
— на нём был недоуздок, но не было лейцы.
Кто-то из конюхов окликнул Марка. Махнув мне рукой, он резко
развернулся и быстро зашагал на зов. Конь, резво развернувшись,
почти перешёл на рысь, чтобы поспеть за ним.