«И теперь я веду ее туда, где она, не приведи Эргос, может встретиться с отцом. Или с Иным?» – Она окончательно запуталась. С другой стороны, Кира совсем не та София, заблудившаяся в «своем» мире, о которой рассказывал ей Алекс. Так есть ли смысл думать о них, как об отце и дочери?
В реальность ее вернуло деликатное покашливание.
– О прошлом. – Артэра вздохнула. – И можно, наконец, говорить мне «ты», мы же договаривались?!
Несмотря на настойчивую просьбу-приказ, Оракул то и дело умудрялась «выкать», основательно действуя на нервы.
– Извини. – Кира кивнула, зевнув и потерев глаза. – Привычка.
«Субординация – великое дело!» – Противный внутренний голос в голове Дианы обрел знакомые интонации Тара.
– Значит, привыкнешь к другому. – Она протянула Кире поднос с заказанной снедью, принесенный из харчевни. – Тебе нужно поесть.
Кира, с наслаждением жующая довольно таки непритязательную пищу, напоминала голодную кошку.
– Благодарю! – Спустя четверть часа она вернула пустые миски. – Который час?
– Четверть второго. – Диана тоже зевнула. – Самое время спать после еды.
– Вы… ты не спишь? – В тишине дыхание было слышно, так что Оракулу даже не нужно было прибегать к Дару, чтобы понять, что артэра не спит. Впрочем, мысли ее все равно недоступны ее умениям, только эмоции.
– Нет. – На противоположной кровати Диана открыла глаза, глядя на растрескавшийся потолок. – Завтра мы отправимся в Ардвейл.
– Не получилось нанять корабль, да?
– Подслушала? – Диана повернула голову. Во тьме лица Оракула было не видно, но неумело прикрытые эмоции тотчас выдали смущение. Диана только хмыкнула. В отличие от Киры, ее настроения Оракул пусть слушает. А вот мысли артэра укрыла ментальным щитом, через который девушка ничего не сможет прочесть. Если, конечно, Тавр уже обучил ее подслушивать мысли. – Впрочем, твое путешествие тоже ведь началось с этого?
Кира вздрогнула. Артэра ла'Кьят оставалась столь же странной и непонятной с самой первой встречи в лесу под Грабсом. То удивительно спокойная и вежливая, способная соперничать в невозмутимости с каменной статуей. То резкая и порывистая. То загадочная, с ярким блеском в глазах, глядящая на костер или на нее, вернее, сквозь нее, думая о чем-то своем.
Или неимоверно злая и жестокая, как там, в сожженной деревне, способная одновременно спасать и убивать, с нечеловеческим цинизмом проехать мимо беды или поставить все под угрозу ради одной жизни.