– Важное. – Девушка поморщилась. Трупы они спрятали в ближайшей чаще, лошадей расседлали и отпустили, так что в ближайшее время, пока Армир с охраной не опоздают в Грабс, их вряд ли хватятся. – Слушайте…
Все сгрудились около костра. Даже Кира, видимо, успевшая взять на себя вину за случившееся, что было недалеко от истины, и та подошла.
– Как и предполагалось, эти бумаги сообщают градоначальнику Грабса о прохождении армий Омарата через Баронства. Вот, «и не чинить им никаких препятствий, снабжая всем необходимым». – Диана зло усмехнулась. – Похоже, Баронства решили отсидеться. Только вот потом Омарат вернется обратно, и никто не говорит, что с миром.
– Разделяй и властвуй. – Мейн нахмурился. – Но Баронства не столь глупы. Думаю, они могут воспользоваться этим временем и…
– Они уже хотят воспользоваться. Правда, не так. – Диана вздохнула. – «И просим не забывать о том, что Высочайший[1] еще рассматривает вопрос о совместном сотрудничестве с уважаемым Ма’аром Ириатором».
– А кто такой этот Риатор? – Заинтересовался Тар.
– Ма’ар Ириатор. – Поправила артэра. – Это глава Светлого ковена[2], такого себе аналога нашего Совета магов. Первый cоветник омара[3]. Судя по всему, сейчас он военачальник у омаратцев.
– Ясно. – Лурс кивнул.
– Думаю, не нужно объяснять, – девушка вдруг растянула губы в неприятной усмешке, – что означает слово «сотрудничество»?
– О чем вы? – Кира недоуменно переводила взгляд с одного лица на другое.
– О том, что Омарат объединится с Баронствами. – Ответил за всех Тар.
– Но… – Оракул растерянно захлопала глазами. – Они же не могут…
– Могут. – Мейн вертел в руках свой фамильный кинжал. – К сожалению, Кира, это вопрос не совести или братства, а политики.
Все умолкли. Если Объединенные Баронства со своей мощной армией и опытными военными маршалами решат поддержать Омарат… Об этом не хотелось даже думать.
– Но письмо же у нас? – Кира посмотрела на Диану.
– Это только отсрочка неизбежного. – Та покачала головой. – Но эти печати и подписи, думаю, откроют нам порты Ардвейла.
***
***
Неделя не задалась с самого начала. Посетителей было мало и трапезный зал, обычно бурлящий ремесленниками с соседних улиц, почти пустовал, оживляясь только к вечеру. А уже к комендантскому часу харчевню на нижнем этаже приходилось закрывать: немногие жители вообще отваживались высовывать нос на улицы города.