– Говорят, в далёких странах есть аналогичное орудие пыток, –
увидев, что слуга по-прежнему в ужасе разглядывает его ящик,
негромко проговорил Реншу. – Они называют его «железной девой».
Полый металлический шкаф, чьи дверки утыкаются десятками заточенных
шипов. В шкаф помещают человека, двери закрываются.
Монотонный рассказ гипнотизировал, слуга завороженно разглядывал
закрытый металлический ящик. Где-то изредка капала вода.
– Шипы вонзаются в плоть, – голос Реншу ничуть не изменился,
однако слуга вздрогнул, словно его хлестнули плетьми. – Раздирают
кожу и мышцы, причиняют чудовищную боль. Но не убивают.
– Почему? – вопрос сорвался с губ мужчины быстрее, чем он смог
себя остановить. Скрещенные ладони прижались к губам, словно
пытаясь запихнуть слова обратно в рот, глаза – расширились от
ужаса, которого он не испытывал даже при взгляде на металлический
ящик.
– Причин две, – быстро, чтобы слуга не успел рассыпаться в
извинениях, заговорил Реншу. – Главная из них – шипы расположены
таким образом, чтобы не задеть жизненно важных органов. Вторая… До
тех пор, пока двери закрыты, шипы, пронзившие плоть, закрывают
рану, не позволяя крови вытекать наружу. Таким образом, человек
внутри «железной девы» испытывает жуткую боль, способную развязать
практически любой язык, и вместе с тем – имеет все шансы выжить.
При хорошей медицинской помощи, разумеется.
– Вам… – слуга прочистил горло, – Вам она нужна? Ну, медицинская
помощь.
Мне? – Реншу чуть наклонил голову набок, заставив кровавую корку
на груди натянуться и потрескаться. – Спасибо, но нет.
Единственное, что мне нужно, – это наконец узнать, зачем ты прервал
мою тренировку.
В скудном свете единственного мерцающего в камере факела тело
Первого Столпа выглядело особенно жутко. Густые чёрные волосы
спутались неопрятными колтунами, кровавые потёки на обнажённом
торсе перемежались глубокими, причудливо изгибающимися тенями, к
счастью для подслеповато щурящегося мужчины, скрывающими наиболее
пугающие из увечий. Значительную их часть Реншу нанёс себе сам.
– Да! Да, разумеется! Простите, господин, – первые звуки были
больше похожи на сдавленное карканье, чем на осмысленную речь,
поэтому слуга сделал небольшую паузу и принялся прочищать горло.
Реншу воспользовался этим, чтобы подойти к стоящей в углу камеры
бочке с ледяной водой. Наверное, предполагалось, что она будет
использоваться для приведения замученных до потери сознания
пленников обратно в чувство, но Реншу нашёл ей другое, более
удачное применение. Не теряя времени впустую, тот, к кому намертво
прилипло прозвище «Бесстрастный», зачерпнул полную пригоршню из
бочки и начал энергично стирать алые потёки крови, ужасающей
татуировкой украшающих его тело.