Анна вздохнула. Притвориться приемной не вышло, впрочем, брат
все равно бы не позволил.
— Так кто вы такой?
— Прошу прощения за невежество, — юноша заложил левую руку за
спину, правую прижал к сердцу и легко поклонился. — Адам Мэррил к
вашим услугам. Посланник от высочайшего. Я полагаю, меня ждут?
— К сожалению, это так. Мы с вами точно не сможем
договориться?
— Вы не хотите возвращаться домой, леди? Почему?
— Не люблю перемены.
Юноша откинул назад свои кудри, оценивающе оглядел Северную
башню и как-то криво усмехнулся.
— Уверяю вас, вы оцените. Вы — старшая в роду? Единственная,
оставшаяся в живых?
— К сожалению, нет. В семье Мэррилов — тридцать две живые
души.
— Однако! — Адам впечатлился. — Это много больше, чем осталось в
Эйлеране. Старина Эдвард был проклятым везунчиком, верно? Даже не
удивлюсь, если он еще жив. Вы его дочь? Внучка?
…
— Вы видите это кладбище, Адам? — покачала головой Анна. —
Посчитайте надгробия. Это все — Мэррилы. Склеп, между прочим,
принадлежит вашему тезке, старшему сыну Эдварда, он прожил
девяносто восемь лет.
— Так мало?
— Это очень много по здешним меркам.
— Я даже не подозревал, что наказание столь страшно, — помрачнел
Адам. — Девяносто восемь! Я разменял этот срок почти двести лет
назад. Сколько же вам, леди?
— Сорок пять.
— Это ужасно.
Анна благоразумно не стала уточнять, что именно его так
пугает.
— И вы, зная, что срок вашей жизни сократился во много раз, что
юность ваша облетит, как листва с деревьев, все равно хотите тут
остаться? — Адам тряхнул золотыми кудрями и снисходительно
улыбнулся. — Поверьте, у вас будет много времени привыкнуть к
родному миру. Хоть у вас кровь и не такая густая, как у
чистокровных крылатых, но уверяю: Эйлеран вернет вам молодость и
красоту.
Анна выразительно закатила глаза. Серафим был не слишком-то
вежлив. Он, кажется, только что намекнул, что она старая
уродина?
— Ладно, Адам, ваша взяла. Сейчас я позову главу семьи. Только
потом не говорите, что я вас не предупреждала.
Анна достала из кармана платья свой кнопочный телефон и набрала
номер брата.
— Восстань, спящий, — сказала она. — Кто хочет сдвинуть мир,
пусть сдвинет сначала себя*. (* цитата, Сократ)
— Анна, — простонал Джонатан. — Половина восьмого утра! Прошу
меня не торопить: тот падает, кто мчится во всю прыть**. (**
Шекспир, "Ромео и Джульетта")