Митка дожила до глубокой старости. Однажды осенним вечером, почти ночью, мы встретили Амину-апу, совсем пожилую, рядом с нашим старым двором. Мне было уже лет десять и я научилась внимательно слушать разговоры взрослых. Она рассказала, что Ибрагим-абый, ее муж, в последнее время часто возил Митку с собой в огород, чтобы старушка подышала воздухом. Сама она давно не выходила во двор, а рыжий пират сгинул где-то годами раньше. И как-то раз в одну из таких поездок Митка просто встала и ушла, каким-то образом дав понять, что ходить за ней не следует. Во время этого разговора я смотрела на красно-золотое дерево рябины, на тяжелые плоды и листья и представляла, как Митка умирает под таким же красивым деревом где-то в окрестностях города.
С самого раннего детства меня одолевали две страсти: рисование и кошки. Конечно же, только научившись ходить, я начала покрывать все бумажные поверхности, включая газеты, книги, обои и однажды бабушкин халат (прямо на хозяйке), неразборчивыми каракулями, которые были призваны обозначать кошачью морду или всю кошку целиком. Часто бывает, что родители не понимают, что нарисовало их чадо и восклицают что-нибудь вроде «Ах, какая красивая собачка!» при виде изображения танка, над которым ребенок трудился полчаса. За этим обычно следуют вопли обиженного малыша, а у родителей возникает идея отдать ребенка в художественную школу, чтобы его там научили рисовать вещи понятными. У моих такой проблемы не было, правильный ответ был всегда один – ребенок снова изобразил кота. (Правда, в художку позже меня все же сослали, исключительно для того, чтобы я научилась рисовать другие вещи, кроме кошек. Но преподаватели в художке были в восторге от набросков Кляксы.)
Однажды, когда мое творчество переросло стадию абстракции и входило в стадию формализма (то есть, вместо кучи непонятных черточек ребенок стал изображать мир в формате «точка-точка-запятая»), какой-то добрый человек рассказал мне о кошках Сиама. Оказывается, в Сиаме королевские кошки сторожили дворцы, а в знак отличия носили кольца на хвостах, оттого у них кончик хвоста загнут – чтобы кольца не посыпались. Эта красивая легенда меня полностью очаровала, в результате появилось множество рисунков сиамских кошек на ногах-палочках и с загнутыми хвостами, точащими кверху, унизанными огромными кольцами. Старшие не знали, куда девать рисунки – они были везде. Их использовали как черновики и подстилку в домашних работах, маленькие картинки часто шли на закладки во все книги. Там я их нахожу и теперь, с подписями вроде «Миляуша, март-92. Три кота».