На третий день мы так приспособились, что кто-то из четверых девчонок на комбайне, мог спокойно дрыхнуть на маленькой лавочке, пока остальные перебирали картошку и, если не успевали, двигали рычагом. Вот что значит молодость – умение спать сном младенца и в тряске, и при грохоте.
Поначалу кормили нас какие-то наёмные тети-колхозницы. Готовили, по-столовски, плохо. Первыми возмутились наши мальчишки. Самый активный Сашка-Рыжий на вечернем построении предложил:
– Давайте сами будем готовить! Выделим пару рабочих по столовой, а я буду шеф-поваром!
Начальник отряда предложение одобрил. Работать в столовой согласилась пара девчонок. Им, конечно, приходилось раньше всех вставать, зато не нужно было работать в поле.
Сашка проявлял чудеса кулинарии. К тому же «своим» плохую стряпню ни за что бы ни простили. Недели через две мы стали обнаруживать, что джинсики с трудом уже сходятся на талии у многих.
По вечерам устраивали «сейшены», с песнями под гитары, шутками и ржачем. Наш барак был на отшибе поселка, и к местным ребятам интереса никто не проявлял. Нам и в своем коллективе было интересно и весело.
В нашей комбайнерской бригаде главной зажигалкой была Верка. Она умела так заразительно смеяться по любому незначительному случаю, что, в итоге, ухахатывались я, застенчивая Танюшка и даже серьезная Ирка.
Как-то раз мы тряслись, сидя на комбайне, возвращаясь по ухабам с поля.
– А-ха-ха! – залилась вдруг Веерка, – Смотрите, у кого-то колесо отвалилось!
– А-ха-ха! – подхватили мы.
– Это же наше колесо! – сказала Ирка.
Комбайн ткнулся передним краем в землю, тракторист остановился.
– А-ха-ха! – не унималась Верка, – И правда наше!
Но вскоре наше комбайнерское счастье закончилось. Мы, оказывается, убрали весь урожай в колхозе. А отпустить нас домой было нельзя, пока весь район не уберет картошку.
Нас стали гонять в поля убирать то, что осталось после комбайнов. Это был настоящий ад. Нужно было ходить по полю и собирать всю мелочевку, оставшуюся на земле. Приходилось наклоняться через каждые полметра, чтобы поднять картофельную горошину. Если было лень нагибаться, картошка попросту втаптывалась в мягкую землю, чтобы предательски не отсвечивать на поле.
Как только уезжало сельхоз начальство, мы тут же укладывались в ближайшей посадке и валялись. Кто-то дремал, остальные травили анекдоты и байки. И только одна девочка методично прочесывала окрестности в поисках грибов.