На Народной толпа с воздушными
шарами, гитарами, гармонями стекалась к Володарскому мосту.
Отовсюду доносились разухабистые песни, которые смолкали, когда
Китыч, набрав в бочкообразную грудь не меньше центнера майского
воздуха, испускал его с ревом через глотку, засопливившийся нос, а
иногда даже и через заднепроходное отверстие. Он уже давно не пел.
Он просто орал без слов и мелодии, и никто не мог его остановить.
Пашка перестал играть и только смеялся; Юрик зажимал уши и тряс
головой. Нагибнев пытался отвлечь Китыча разными бесхитростными
способами, то предлагая ему закурить, то спрашивая время, то
пытаясь рассказать анекдот, — тщетно. Китыч не слышал его, он
покраснел от натуги и впал в экстаз.
Тогда, посоветовавшись, мы пропустили
нашего буйного скальда вперед, и он расчищал нам дорогу, как
милицейская сирена.
Мне было весело смотреть на людей: и
старых, и молодых, и мужчин, и женщин, которые, объединившись Бог
знает отчего в этот майский вечер в некое безобразно-пьяное целое,
чудили и дурачились, как дикари. Тысячи и тысячи их выползли из
своих тесных квартирок в строго определенный час, выпив наперед
море водки, вина и лимонадов, сожрав тонны салатов, рыбы, мяса,
курей, свинины, сладких пирогов, колбас и сосисок, чтобы собраться
возле моста в бурлящее стадо и проорать по сигналу салюта тридцать
раз «Ур-ра!!!».
Мне и самому нравилось принадлежать
этой толпе, нравилось смеяться без причины, кричать и визжать,
толкаться и ругаться матом и задирать каких-то незнакомых
испуганных девчонок, которые между тем хихикали и, казалось,
хотели, чтобы их задирали...
Толпа густела, приближаясь к мосту.
Над головами перекатывались разноцветные воздушные шары. Кто-то
проорал впереди: «Да здравствует Народная улица!» — и сотни голосов
подхватили с хохотом — «Ура!!!». «Да здравствует Николай!» —
пропищал чей-то женский голосок, но в ответ раздался лишь свист и
кто-то крикнул, что «Николай — педераст». Толстая девчонка несла
белого кота. У девчонки был сердито-вызывающий вид, у кота,
приплюснутого к ее животу сильными руками, вращались только желтые
глаза и белый хвост. Какой-то паренек в бескозырке и драном бушлате
ущипнул кота за хвост. Видимо, кот выпустил когти, потому что
девчонка скривилась от боли и стала вскидывать животом. Сбоку
заревел ребенок. Какой-то хулиган прострелил его воздушный шарик
из рогатки. Лица вокруг были глупы от пьяного счастья.