— Ну... — я опять почему-то
засмеялся: старикан выдавал все-таки занятные мысли. — А знаете,
что я сделал бы тогда? Снарядил бы корабль и поплыл бы туда
сам!
— Прекрасно. Так почему же вы его не
снаряжаете?
Я улыбнулся, готовясь к новым шуткам,
и вдруг увидел, что он серьезен и даже печален. Вот еще новости!
Начинается!
— Ерунда все это, — сердито сказал я.
— Корабль, единорог. Я верю тому, что вижу, могу пощупать, вот и
все.
— Так вы и любовь можете
пощупать?
— А ее и нет. Выдумки. Есть рефлексы,
есть инстинкты, мы им подчиняемся, вот и все...
— Поразительно. Как это вы
становитесь агрессивны, стоит лишь упомянуть о любви... Вы
крещеный?
— Нет, конечно.
— Ну да, ну да, конечно... Плохо вам?
— вдруг спросил он без всякой связи с предыдущим.
— Ну... Чего хорошего-то... Хорошо
только дуракам. Ничего, стакан водки — и все пройдет.
— А вы и водку пьете?
— Пью. Но больше люблю вино. Дешевле
и вообще...
Откуда-то прибежал грязный белый
пудель. Он подскочил сначала к попу, ловко увернулся от его руки,
потом сунулся ко мне, и я успел ущипнуть его за влажный,
выпачканный в земле нос: пудель взвизгнул, чихнул, замотал головой,
так что уши залопотали, и умчался. Он сбил нас с толку. Мы
приумолкли. Я курил и дрыгал ногой. Поп думал. Парк оживал.
Появилась какая-то мамаша с коляской. Рядом с ней вышагивал
белобрысый курсант с красными ушами. Потом я увидел толстую бабку,
которая вела на поводке уже знакомого мне пуделя. Проходя мимо, и
бабка, и пудель испуганно и неприязненно на нас покосились. Я
показал пуделю кулак, он все понял и натянул поводок. Откуда-то
прилетела целая стая галок, и поднялся такой галдеж, что в нем
потонули все прочие звуки. Так же неожиданно стая снялась с места и
с возбужденными воплями унеслась прочь. Меня томила затянувшаяся
пауза.
— А хотите знать, кого вы мне сейчас
напоминаете? — вдруг спросил поп как ни в чем не бывало.
— Ну, — процедил я вместе с
дымом.
— Ребенка, который спрятался от
своего отца и обижается, что его не ищут.
Я ни фига не понял и поэтому не смог
ответить ни резко, ни умно. Не знаю, догадался ли об этом поп, но
во всяком случае он сменил тему:
— Послушайте, а вы простите ее,
а?
— Кого?!
— Ну эту вашу девушку.
— Как это?
— Так. Просто. Простите, и все.
Я вспомнил Милу и попытался
представить себе, как я еепрощаю.