— Тьфу!
— Не можете.
— Да пошла она... Ну вы даете. Они же
все дуры!
Вдруг до меня дошло:
— А что, у вас, в религии, все должны
прощать друг друга? Ну вот, например, если вас кто-нибудь ударит по
щеке — вы что же, другую ему... ну, подставите? Нет, правда, я
всерьез, ведь у вас так положено? Так?
— Ну как вам сказать... Ну так.
— А вот если сейчас вас ударит
хулиган, например, вы что же, действительно, повернете к нему
другую щеку?!
— Да нет, пожалуй.
— Тогда как же принципы?
Поп совсем сгорбился. Меня задевало,
что он как будто переменился ко мне: словно я начал говорить ему
глупости и ему неловко на них отвечать. Сначала он был совсем
другим. Я продолжал уже с вызовом:
— Я понимаю, что может быть
переносное значение, что шесть дней — это шесть эпох и так далее,
но все-таки... Есть принципы и есть факты, имеющие абсолютное
значение.
— Ммм... простите, я что-то не
понимаю... — пробормотал поп.
Если б я сам понимал! У меня был еще
шанс выкарабкаться: я мог замять разговор какой-нибудь пошлой
фразой типа: что все, мол, относительно и каждому свое. Но! Это же
я, Артур Болен! Нобелевский лауреат. Да я просто могу с ума сойти,
если кто-то усомнится, что я не самый умный на свете.
— Господи, да что ж тут не понять!
Есть истины абсолютные и есть истины относительные, которые в свою
очередь вытекают из абсолютных. Абсолютная истина — это Бог, так
ведь? Но ведь мы живем в мире относительных истин и должны исходить
именно из этого, чтоб не запутаться. Наше оружие — это факты и
реалии. И тогда — мы сами боги.
— Ну хорошо, только...
— Я вовсе не из тех, кто верит в
Бога-дедушку на облаках, поверьте, — затараторил я поспешно, чтобы
предыдущая «мысль» скорее осталась позади и скрылась за горизонтом
навсегда, — ну пусть первопричина, ладно. Пусть. Хорошо.
Погодите-ка... — я достал сигарету, закурил, переломав от
возбуждения несколько спичек. Поп терпеливо и несколько удивленно
ждал. У меня была одна ударная давнишняя мысль, которая сейчас
могла спасти меня:
— Пуст Бог — первопричина. Дух!
Замечательно. Но! Но! Если материя бесконечна во времени и
пространстве, то не кажется вам, что бессмысленным становится и
спор о том, что первично и что вторично: дух или материя?
Кажется, что-то получилось: поп
задумался. Мне бы сидеть и ждать, да только захотелось уж совсем
поразить его, добить какой-нибудь сверхмыслью.