В полночный час над книгой золотой
сижу впотьмах, как бы привороженный
незримым миром, звуком окруженный.
Нисходит он, сияющий, двукрылый,
всю боль дневную в памяти стереть.
Так призрак вдруг, неслышимый и милый,
дарует сон, чтоб тихо умереть.
И, сном объят, легко, обвороженно,
протянет спящий мускулы свои
в воздушный свет, в летящие струи.
Он там уже – для странствия рожденный.
Мы протягиваем руки —
что нам в этом тихом звуке? —
будто сонные струи…
В тьме и призраке пещеры —
там невидимые сферы
мечут быстрые рои.
Просим мы: «Благослови!
Сыну дай неизреченно
силу, зрящую мгновенно
обитания Твои.
Что нам в звуке этом властном,
будто служим безучастно?
В час полуночный внемли!
Протяни свои нам руки,
будто мы с тобой в разлуке,
как небесные струи.
Там серебряный папирус,
звезд бессчетных сонм и клирос,
там Начало излучилось
в тайне Духа своего.
Разум дай нам, чтоб мгновенно,
меж пределов сокровенно
оглядеть все естество.
Этот шорох, зов тревожный!
Отстраняя ужас ложный,
дай нам миг, для душ возможный, —
Воскресенья своего!»