И
вот теперь я крадусь по спящему городу, мечтая не напороться на
что-нибудь и остаться без глаза. А то будем потом с Моней, как
близнецы-братья, оба одноглазые.
Я
сдержал нервный смешок.
Эта ситуация меня изрядно нервировала.
Попахивало чем-то очень нехорошим. Когда-то, в прошлой жизни я
читал рассказ Кинга о кладбище домашних животных. Так вот, там всё
это ничем хорошим не закончилось. Боюсь, в моём случае может быть
ещё гораздо хуже.
–
Не переживай, Генка, – увидел мои сомнения Енох, – Мими всё хорошо
придумала.
Я
промолчал.
Наконец, мы дошли до ресторана. Енох оказался
прав. У входа дежурил мордоворот в форме. Вокруг сновали какие-то
ответственные товарищи, а внутри сиял свет и слышались
голоса.
Я
задумался, как мне попасть внутрь и не привлечь к себе лишнего
внимания. И тут Моня сказал:
–
Туда! – и махнул рукой.
Ну
ладно, раз туда, значит пойду туда. Надеюсь, он дорогу
знает.
Моня провёл меня по каким-то узеньким
переходам, очевидно в дореволюционное время сюдой ходили слуги,
когда выносили помои. Во всяком случае остро пахло тухлой рыбой и
кошками. Я шел осторожно, стараясь не оступиться на осклизлых
камнях, которыми был выложен пол.
Наконец, переходы-лабиринты закончились, и я
оказался в большом помещении, судя по всему это был
склад.
–
Сюда! – велел Моня.
Я
пересек склад и попал в коридор. Рядом находилась открытая дверь,
по всей видимости на кухню, где видно было, как дородная тётка
вымешивала квашню в большом корыте. Её мощные руки с такой слой
вымешивали, что тесто аж квакало, а стол ходил ходуном.
Вот и чудненько, зато моих шагов не было
слышно.
Перебежками, я преодолел и этот отрезок пути
и очутился, наконец, в смежной комнате с закрытым вип-залом, куда
уже перенесли трупы Зубатова, Ирины и безымянного официанта (его
имя я так и не удосужился узнать. Что ж, бедняге не
повезло).
В
помещении находился усатый дядька в форме, судя по всему – главный
дознаватель. Кроме него был наш Гудков, а также ещё один мужичок, я
помнил его, это был чиновник, от местных властей. Врач в белом
халате что-то объяснял толстяку в форме. Тот записывал. Очевидно,
протокол, или ещё-то-то подобное.
–
Я вам человеческим голосом, в который раз объясняю! – раздражённо
говорил Гудков мужику, – не мог Зубатов иметь претензий к
официанту. Он вообще в Хляпове никого не знал.