Этот его рассказ в пересказе многих звучал примерно так: мне, говорил Никита Сергеевич, было очевидно, что с Лаврентием надо что-то делать. После смерти Сталина власть «органов», самого Берия над страной, над партией, над всеми нами по-прежнему оставалась практически безграничной. Я посоветовался с Молотовым. Он со мной согласился. Потом с Егором Маленковым. Он тут же спросил: «Что думает Молотов?» – «Он согласен». Егор сказал, что тогда тоже согласен. Поговорил ещё с Жуковым. В этом деле очень могла понадобиться помощь армии. Но вообще особо не распространялись. Лишние языки и лишние уши тут ни к чему.
Были найдены в архивах документы, которые свидетельствовали о причастности Берия к кавказским дашнакам и мусаватистам. После них он и вступил в партию большевиков.
Решили так. В конце ближайшего заседания Президиума ЦК, в «разном», я поставлю перед Лаврентием вопрос, как он мог оказаться в компартии после участия в организациях дашнаков и мусаватистов? В это же время Егор немедленно нажмёт на своём столе кнопку. Сразу войдут офицеры Жукова и арестуют Берия, не дав ему опомниться. А перед этим, по приказу того же Жукова, кремлёвскую охрану из МГБ заменит охрана из верных армейских частей.
Заседание шло к концу, пошло «разное». И тогда я сказал, что хочу в «разном» поставить вопрос о Берии.
Он, видимо не ожидал, спрашивает, какой ещё вопрос, в чём дело?
Я, как договорились, задаю ему свой вопрос: «Скажи, Лаврентий, как ты оказался в болыпевицкой партии?».
А надо сказать, что держался он хорошо, без суеты, только пенсне на миг сверкнули. Говорит: «Документы – в архиве. Там всё сказано».
А я в это время так выразительно, со значением посмотрел на Егора: «Мол, твоя очередь!»
Смотрю на него, а Егор…кнопку не жмёт!
Тут я жутко разозлился, грохнул, что было сил, кулаком по столу: «Нет, ты всё-таки скажи, Лаврентий, как оказался в нашей партии после того, как якшался с дашнакским и мусаватистским отребьем? Мы располагаем соответствующими документами!
А сам смотрю, смотрю на Егора.
Конец ознакомительного фрагмента.