-А то я не знаю, - неожиданно фыркнул он.
-Знаешь и продолжаешь сочинять эти чудовищные стихи?
-Они вообще не мои, - спокойно сказал кузен. – Ты разве не
знаешь, что я кроме как «кровь-любовь» ничего зарифмовать не
могу?
-Так, постой, - не понял я. – Если не твои, то чьи же?
-Да одного чудика из общества уличных поэтов, - пояснил он. –
Ну, ты их видел… Он их десятками строчит ежедневно, от него не
убудет. Я ж их не публикую, только маме регулярно декламирую. У нее
от этого случается мигрень, и – оп-ля! – я весь день совершенно
свободен!
-Сирил, ты негодяй, - сказал я совершенно серьезно. Вот, значит,
зачем кузену понадобился тот блокнот! – Прекрати изводить тетушку,
прошу по-хорошему. Пока – по-хорошему.
-Но что мне делать, Виктор?! – вопросил он. – Она ведь хочет,
чтобы я чем-то занимался… Вот я и занялся! А если я брошу писать
стихи, мама ведь снова на меня насядет!
-Гм… - задумался я. - Знаешь, Сирил. Поэзию тебе действительно
лучше оставить.
-Но…
-Брось сочинять стихи. Начни писать роман, - посоветовал я. –
Лучше в двух томах. Эпопею. Историческую. С батальными полотнами и…
хм… драматическими сценами. Можно даже с любовными треугольниками.
Будешь ездить в городскую библиотеку и засиживаться там над
историческими трудами…
Глаза кузена загорелись пониманием.
-А дома можешь просить, чтобы тебе не мешали, не шумели, не то у
тебя улетучивается вдохновение, - добавил я. – Броди по комнате,
громко вздыхай, рви и комкай бумагу, переводи почем зря
чернила…
-Это я сумею! – с энтузиазмом произнес Сирил.
-А можешь просто лечь поспать, - добавил я. – Или пойти погулять
в саду. Для вдохновения, говорят, полезно. И мысли в голову разные
приходят.
-Да-да, я понял! – закивал он.
-Еще можешь отрастить бороду и начать курить трубку, - сказал я,
от души забавляясь.
-Нет уж, борода у меня клочьями растет, позор один, - проворчал
кузен. – А трубки мама не переживет!
-А ты не кури, просто пусть будет трубка. Для солидности.
–Ну ладно… Виктор, ты всегда меня выручаешь!
-Отрадно слышать, что ты это осознаешь, - усмехнулся я. – Пойдем
обратно.
Когда мы вошли в гостиную, тетушка Мейбл уставилась на нас с
подозрением.
-Сирил больше не будет писать стихи, - заверил я ее.
-Не буду, - подтвердил кузен и в доказательство снял белый шарф
и бросил его на пол. – Виктор совершенно прав. Я абсолютно
бездарный поэт!