На сей раз осмотр был быстрым и неприятным. Холодом не
покалывало, холодом пробивало едва ли не насквозь, будто кто-то
взялся загонять в хребет замороженные гвозди.
- Экий вы… - Никанор Бальтазарович укоризненно покачал головой.
– Только из-под пригляду выпусти, мигом в куда-то вляпаетесь…
говорите, откуда мертвечины понахватались.
- От некроманта, - признался Демьян, пытаясь совладать с
желанием спину поскрести. Гвозди чужой силы так и сидели в
позвоночнике, хотелось дотянуться и выдернуть их, хотя Демьян и
крепко подозревал, что делать того не стоит. – Или еще… от бомбы… и
на конюшнях тоже след похожий был. Я, правда, не знал, что это
мертвечина, просто думал энергия незнакомая.
- А ведь логично… - Никанор Бальтазарович уставился на Демьяна с
этаким профессиональным прищуром, свидетельствовавшим, что в голове
целительской рождается некая идея. И эта идея наверняка Демьяну
придется не по нраву. – Настолько, что не понятно даже, почему
никто не увидел прежде… ложитесь.
Он указал на кушетку.
- На спину. Глаза закройте и расслабьтесь.
Демьян честно попытался, в конце концов, он маг и жандарм, и
даже не просто жандарм, а с немалою выслугой лет, и потому негоже
вести себя, словно капризной институтке. Но… если в спину входили
гвозди, то сердце пробил кол.
Может, не осиновый, но от того было не легче.
Острая боль скрутила. Парализовала.
Лишила возможности дышать.
Демьян только и сумел, что рот открыть… и кол выдернули.
- Дышите, - велели ему строго.
Подняли. Встряхнули так, словно весу в нем вовсе не было. И
сунули под нос мензурку с жидкостью, от которой остро пахло
канифолью.
И вкус был… препоганый.
Канифоли, конечно, пробовать не доводилось, но появились
подозрения, что это она и была.
- И еще…
Содержимое следующей мензурки заморозила рот и горло, Демьян
только и сумел, что просипеть:
- Что вы…
- Исправляю собственные ошибки. И надеюсь, вы с пониманием к
тому отнесетесь.
Мир поплыл перед глазами, и Демьян как-то отстраненно подумал,
что не зря он всегда опасался целителей. Страшные люди.
И что хуже всего, с фантазией.
Он не знал, сколь долго находился без сознания, но когда пришел,
то первым, кого он увидел, был некромант. Он сидел на корточках,
как-то сгорбившись, упираясь длиннющими нескладными руками в пол.
Спина его выгнулась горбом, а в выгоревших до белизны волосах
виднелись искорки.