—
Всё хорошо! — заверил Минкар.
—
Бичак, — Альгени пододвинул к нему блюдце с пирогом явно с какой-то
начинкой. Выглядел он вкусно. Да и запах будоражил мысли. — Чай
только чёрный. Другого нет, а кофе осталось на авиабазе. И олва, —
вот это блюдо Минкару совсем не понравилось и он воззрился на
Каори, требуя объяснений. — О, Вечность! — взмолился эмиссар. —
Жареная манка с орехами, изюмом и кардамоном. Это съедобно. Обещаю,
на рынке купим корми-кебаб.
—
Что это такое?
—
Тушёная говядина со шпинатом и специями с овощным гарниром. И ещё
одно! — Альгени не дал высказаться. — Будь, пожалуйста, осторожен.
Афганистан — страна, снабжающая весь мир производными опиумного
мака. Здесь небезопасно. У каждого за спиной винтовка, автомат или
ружьё. Встречаются экземпляры с РПГ в багажнике. Свинцовое
приветствие не редкость. Иностранцев здесь ненавидят. Их терпят.
Периодически похищают с целью выкупа, но наиболее правдивый вариант
— яма, рабство, казнь. Нас будут пытаться убить. К этому нужно
подготовиться и не умереть ни при каких условиях.
—
Каори, остановись, — улыбнулся Минкар. — Я прекрасно знаю, как себя
вести. Понимаю, что такое горячая точка. И поверь мне, научился
избегать проблем за свою карьеру эмиссара.
Альгени растерялся. Он несколько минут
смотрел на Эльту, а затем виновато опустил взгляд.
—
Прости. Мне очень страшно. Они убили Аргеланда. Содрали с него кожу
в назидание нам. Представить боюсь, что подобное может случиться с
тобой.
—
Ты тоже не бессмертен, — тихо отозвался Минкар. — Мы справимся, —
он задумался, не зная как сформулировать вопрос. Наконец, решил
говорить открыто. — У тебя есть мысль, на кого вышел
Аргеланд?
—
Мне не нравится то, что я думаю. Мы же делаем одно дело, играем
командой, и предательство грозит крахом всего. Посоветуюсь с
Пампасником. Надеюсь, он уже прочитал послание Эйдана.
Эльта не ответил и просто занялся завтраком,
а Альгени отправился на террасу. Он не решался набрать знакомый
номер, плохо представляя сколько сейчас времени в Америке или в
Исландии. Точной информации о местонахождении коммандера у него не
было. Но позвонить пришлось. Пампасник не отвечал целую вечность,
испытывая терпение.
—
Слушаю.
Его
голос был уставшим или глубокая ночь стала причиной нежелания
говорить.
—
Прости, если не вовремя.