оззвал к
кадуцею — сейчас явится мой посох, и я сожгу их в божественном
свете. А после погляжу, как будут корчиться и тщетно молить о
пощаде их мрачные тени. Обойдусь без Харона, швырну их прямиком
дядюшке под ноги, попрошу его напрячь фантазию в выдумывании им
наказания.Кадуцей не явился. Прилив сил, только что
позволивший совершить бросок, резко иссяк, сменившись противной
слабостью.
— Слезь с меня, ненормальный! —
Смертный подо мной ворочался, как навозный жук. Недавно опрокинутый
толстяк навалился сзади.
Титановы дети! Получит же у
меня Гипнос, как проснусь!Толстяк заорал дурным
голосом, выпустив меня и с безумием уставившись на свои руки. Да
что такое! Он должен был целиком в камень обратиться, а его всего
лишь частично парализовало.
Вдруг проснувшаяся под ребром
боль выбила из колеи. Мальчишка смог сбросить меня и вскочить на
ноги, рассматривая покрытые моей кровью ладони. Он отшвырнул нож
как мерзкую жабу, словно совершенное им могло исчезнуть с такой же
легкостью.
— Уходим, ярбы,
уходим!
— А этот? — В мою сторону
ткнули пальцем.
— Хочешь проблем —
оставайся!
Они сгинули, оставив после себя
противный кислый привкус страха. Смертные, что с них
взять.
Я поднялся на ноги и припал к
стене — правое колено саднило. Медленно поднял взгляд, осматриваясь
и не обращая внимания на боль. Незнакомые очертания полиса навевали
лишь недоумение.Это точно не Фивы и не Афины.Сон никак не сходил — ни после первого шага, ни после
второго. Я начал подозревать, что Гипнос вовсе ни при чем.Память ворочалась сонным кабаном, неохотно раскрывая глаза на
истину.Гиганты, победа Титанов, гибель Семьи,
Аид.
«Есть ли у тебя любимые дети,
Гермес?»
А ведь я ничего не ответил, не
успел.К ногам лип мусор, перед глазами плыло. Голова
гудела от жара, в то время как страшный озноб бил все тело. Отнял
ладонь, которой закрывал рану — кровь и не думала
останавливаться.
Что же, дядюшка упек меня в
тело смертного, как беднягу Амфитриона? Из всех моих детей не мог
выбрать кого-то получше? Или решил поиздеваться — сразу же после
смерти я вновь окажусь в его царстве.Ирония,
бессердечная ты гадина...
Незнакомый язык сиял
красочными, магическими буквами над громадой зданий. В таких-то
домищах точно должны жить исполины, не иначе.Гигантов
было не видать, а вот смертные то и дело сновали. Бросали на меня
заинтересованные взгляды, сторонились, не пытались
помочь.