— Это
имеет какое-то отношение к вашей травме? — недоумеваю я вслух, поднимаясь.
Мужчина
же, наоборот, лениво опирается на спинку стула, расслабленно вытягивая вперед
ноги.
— Абсолютно
прямое. Мне нужно понимать, до которого часа квалифицированная медицинская
помощь еще действительна.
—
Роберт, у вас слишком довольное лицо и слишком непрозрачные намеки.
— Счастлив,
что мы друг друга понимаем, — стоит на своем и тут же вновь уточняет: — Так во
сколько?
— Давайте
так: чего вы хотите? — складываю руки на груди и делаю шаг вперед. Смотрю на
мужчину сверху вниз, а он, задрав голову, невозмутимо очерчивает взглядом
контур моих губ.
— Ужин.
Встречу. Свидание — называйте как хотите.
— Предлагаю
один раз обсудить и больше к этому вопросу не возвращаться. Мне это
неинтересно. У меня есть мужчина. Поэтому свое свободное время я посвящаю
только ему. Без исключений.
— Это
похвально, — доносится до меня скупое замечание. Равнодушие, сквозящее в нем,
выходит за пределы приличий. Роберт поднимается.
Да-да. И
плохишей когда-то ждут неудачи.
— Я даже
ему немного завидую. Такой спец дома, — сдерживая рвущуюся улыбку, ехидно
замечает мой посетитель.
Чуть не
выдаю, что мы не живем вместе, но вовремя закрываю рот. Пусть Роберт думает что
угодно.
— За сим
яростное преследование следует считать оконченным?
— Ну что
вы, Гелена. Вы немного преувеличиваете. Да, кстати. Пожалуй, с машиной я
всё-таки… — он берет театральную паузу. Как еще руки заламывать не стал? — Перегнул.
—
Согласна.
— В
качестве извинений предлагаю подбросить вас до места, чтобы вы смогли её забрать.
— Не
стоит, я доеду на такси, — гордо заявляю я, а в уме уже подсчитываю оставшуюся
наличность и деньги на счету на случай, если папа решит перекрыть мое
финансирование. А он может. Папа у меня очень сложный человек.
Он не
преминет воспользоваться моей слабой стороной.
— Я
вызову, — упорствует мужчина.
— Ро-берт,
— проговариваю его имя, намеренно растягивая. — Я сама. Теперь вы совершенно свободны.
И берегите руку.