— Какая потрясающая история! Разрешите мне взглянуть на
пайцзу?
— Конечно, Иван абый, как я могу отказать вам.
Я подошёл к комоду и принялся разглядывать потемневшую от
времени пластинку. Надпись шла на ней вертикально, столбиком, а
буквы были совершенно незнакомые. Интересно бы скопировать их, а
потом найти специалиста по восточным языкам и перевести.
Во мне насмешливо фыркнул Анубис. Талант вынырнул из глубины,
посмотрел на пайцзу моими глазами, и тут же буквы странного
алфавита сложились в осмысленный текст.
“Повелением Вечного неба. Указ хана Узбека. Человек, который не
покорится, виновен и должен умереть”
Вот те на! Это вовсе не пайцза сотника, а обычный указ, да ещё и
гораздо более позднего времени. Похоже, легенда уважаемого хозяина
— выдумка от первого до последнего слова. Но я не стал говорить
этого вслух, а поблагодарил за возможность увидеть старинную вещь и
сел обратно за стол.
В комнату вошёл старик-слуга и что-то сказал по огрски.
— Ай, Иван абый, извините, но приехал человек по торговым
делам.
— Всё понимаю, Назир абый, — я приложил правую руку к сердцу, —
не нужно извинений. Спасибо за ужин, за чай, за интересный
разговор. Мы ляжем спать, чтобы не мешать вашим делам.
Пока мы с ним расшаркивались, в столовую вошёл орк в дорожной
купеческой одежде. Я только моргнул от удивления. Ванька, Щербатов!
Ты смотри, как изменился — заматерел, округлился, ходит важно. А
глаза всё такие же хитрые, как и при первой нашей встрече.
Ванька поздоровался с хозяином, что-то сказал ему по-огрски и
только потом соизволил обернуться к нам. И тут же выпучил глаза,
узнав меня без каких-либо сложностей. Вот тебе и накладная
борода!
Надо отдать должное, Ванька и слова лишнего не сказал.
Поздоровался со мной, представился и переключился на Баязитова. А
мы с Васькой пошли за слугой в выделенные нам комнаты. Я даже успел
немного подремать, прежде чем в дверь тихо постучали.
— Константин Платонович, — послышался громкий шёпот, — это я,
Иван Щербатов.
— Входи, не заперто.
Бывший коробейник втёк в маленькую комнату, будто ртуть, и запер
дверь.
— Как я рад вас видеть, Константин Платонович, в добром здравии!
А говорили, будто вас в ссылку отправили.
— Кто говорит?
— Да всякие. Вроде видели, как вас по Сибирскому тракту повезли
в кандалах. Брешут, небось?