— А сам как думаешь?
В полумраке хитро блеснули глаза орка.
— Я мыслю, бежали вы, Константин Платонович. Чай, с фальшивой
бородой в огрской слободе вы не от барской блажи прячетесь.
— Ну садись тогда, — я хлопнул по постели рядом с собой, — раз
такой умный, поговорим.
— Да я постою, мне привычно, — Ванька расплылся в улыбке. — Меня
ноги кормят, сиднем пусть чиновники да генералы сидят.
— Ну смотри, как хочешь. А чего в Казань занесло? Вот уж не
ожидал тебя здесь увидеть.
— Так вашими же молитвами, Константин Платонович. Муромское
огниво в Бухару и Индию продаю. С Назиром Абдуллаевичем уже вторую
партию отправлять буду. Первую чуть ли не с руками отрывали, так
понравилась.
Ты смотри, каков делец! Настоящий гений, поднявшийся из самых
низов до международной торговли пробился.
— Константин Платонович, — Ванька наклонился ко мне и перешёл на
самый тихий шёпот: — Может, я вам помогу до вашего имения
добраться?
Я отрицательно покачал головой. Бывший коробейник понял это
по-своему и быстро-быстро зашептал:
— Не сомневайтесь, Константин Платонович, довезу в целости и
сохранности. Ежели вас опять в ссылку, не дай бог, отправят, так и
мне разорение наступит. Я добро по гроб жизни помнить буду — если
бы не вы, так я до сих пор бусы по деревням носил бы.
Благодетель…
Подняв ладонь, я остановил его болтовню и тихо сказал:
— Петербург.
Ванька на секунду задумался и кивнул.
— И туда можно. Только не быстро, у меня лошадки похуже ваших
будут, но доставлю с гарантией. Вы пока у Назира оставайтесь, а я
за вами заеду. Документики ещё вам выправлю, на всякий случай. Не
беспокойтесь, со мной как у бога за пазухой доедете!
***
Утром я предложил огру-купцу купить коня, на котором мы приехали
в Казань. Исправил “хромой” сустав и попросил за него четыреста
рублей.
— Дорого, — огр цокнул языком. — Старый уже, шкура натянута
плохая, задние ноги скрипят. Сто.
— Уважаемый Назир, ты ещё не проснулся и плохо его посмотрел.
Скрипит? Капля масла, и он будет как новенький. Я сам готов смазать
ему суставы, чтобы не причинять тебе беспокойство. Триста
пятьдесят.
— Ай, Иван абый! Совсем дорого! Сто пятьдесят — только ради
нашего знакомства, да будет благословен тот день, когда ты вошёл в
мой дом.
— Назир абый, это же не тягловый конь, а настоящий скакун.
Поменяешь шкуру, возьмёшь дорогое седло и будешь ездить, как
настоящий хан. Видит бог, только ради тебя — триста двадцать.