Королевский день, так хорошо начинавшийся, испортил воевода.
Гидон решил доложить о загадочных убийствах, чем привёл барона в
раздражение. Любые, не идущие по его плану события, Бадьяр
приписывал к глупостям. Поэтому он быстро пресёк доклад
воеводы.
– Ради вас же стараюсь, – барон расставил локти и слуги,
подхватив правителя, аккуратно, хоть и с большим трудом опустили
того в широкий деревянный чан. – Другие пятнадцать баронов
Сычигорья купаются в одиночестве. А я совмещаю заботу о теле вашего
покровителя с заботой о простых людях. Не портите мне день, воевода
Гидон. После, после разберёмся.
Бадьяр непроизвольно выпустил газы, на поверхности воды
появились пузырьки и наложница барона, стоявшая рядом,
захихикала.
– Ах ты моя хохотунья!
Барон тоже засмеялся, потрогал Эльзу Ветер за голую грудь и
снова повеселел. После чего поднял руку и торжественно
произнёс.
– Присовокупитесь!
Вынесли стулья и лохани. Расставив их по периметру помещения,
слуги наполнили лохани водой и жестами пригласили знать. Толпа
облегчённо засуетилась. Потирая уставшие от долгого стояния ноги,
богачи города с удовольствием сняли обувь, уселись и опустили
ступни в воду. Слуги, съёжившись в поклоне, просеменили к чану
барона и замерли, выставив на вытянутых руках кружки. Бадьяр
кивнул, слуги зачерпнули воду из чана и отнесли обратно. Добавляя
воду, слуги произносили: «Милостью королевского наместника прими
благодать и будь предан». «С покорностью принимаю и буду предан», –
отвечала знать и кланялась. По окончании присовокупления перед
бароном сидели преданные подданные. Большинство мужчин и несколько
женщин. Властная четвёрка стояла рядом с чаном.
– Вводите, что ли, – почему-то обиженно промямлил Бадьяр и
шлёпнул ладонью по воде.
Эльза опять засмеялась и барон тут же повеселел.
– Чего надулся, храбрый воин? – обратился Бадьяр к Гидону. –
Сказано тебе, что сначала беды горожан, а потом уж твои заботы.
Воевода, по прозвищу Навылет, замешкался. Могучий воин,
прошедший десяток войн, не любил, когда его не слушали. Однако на
два управленческих поста из четырёх назначение делал именно барон.
И барон же в любой момент мог снять воеводу и казнахрона. Над
зельевариусом и народницей Бадьяр прямой власти не имел, поэтому
разговаривал более почтительно. Но на Гидоне с Мортусом
отыгрывался. Приходилось терпеть.