Вдруг случится чудо, и светские власти не подтвердят приговор? Пусть каторга, с каторги выходят, с костра…
Окошко погасло, камера погрузилась в темноту. Я проваливалась в сон, снова просыпалась. Крутила в голове одни и те же мысли, переходя от надежды к отчаянию, от молитвы — к проклятьям. Доставалось и моей глупой самоуверенности, и черному, из-за которого все случилось, и Первому брату, осудившему меня.
Когда гнев иссякал вместе с силами, я опять засыпала и опять просыпалась резко, как от толчка. В какое-то из этих пробуждений пришел стражник, сунул мне кружку воды — оказывается, я хотела пить — и, не проронив ни слова, исчез. Напившись, я обнаружила, что кусочек неба в окошке стал голубым.
Только сейчас я заметила что здесь было холодно. Я взобралась на нары с ногами, стараясь не касаться стены, обхватила руками колени. Остался бы со мной дар, смогла бы согреться, пусть и сил бы на это потребовалось много, но к чему их сейчас беречь? Однако артефакты, подавляющие силу, работали исправно, а у меня не было ничего, в чем оставалась бы хоть искра магии, чтобы проскользнуть вслед за ней к источнику.
Как будто, если бы оставили магию, мне бы это помогло. Я не некромант и не способна, призвав силу смерти, превратить камень стен в песок, которым он неминуемо когда-нибудь станет. Я не инквизитор и не знаю боевых заклинаний. Могу лишь призвать огонь, да что толку — обожгу одного стражника, прибежит еще дюжина вместе с братьями. К тому же, напав на охрану, я признаю, что виновна.
Все, что мне оставалось, — сидеть и ждать своей судьбы.
Дверь снова распахнулась, впустив брата Михаэля.
— Здравствуй, сестра, — улыбнулся он мне так же тепло, как улыбался на верхушке сторожевой башни — как давно, кажется, это было!
— Здравствуй. — Несмотря ни на что, я была рада ему, как была бы рада любому живому человеку, пришедшему меня подбодрить.
Или…
— Ты пришел меня проведать или принес вести?
— Проведать, — снова улыбнулся он, подходя ближе. — Ты скрасила мою скуку, и я подумал, что могу скрасить твое одиночество. Можно я сяду?
Я кивнула, отодвинулась на край нар, чтобы ему хватило место, но брат Михаэль сел совсем рядом, прижавшись своим бедром к моему. Я попробовала потесниться еще, но двигаться было некуда, только если встать… Но прежде, чем я начала подниматься, Михаэль обнял меня за талию.