— Я хочу вернуться в нашу обитель! — вырвалось у меня.
Совсем недавно я так радовалась, что матушка берет меня в столицу вместе с другими сестрами. Не только потому, что это было честью. Возможно, мне хоть издали посчастливится увидеть королевскую чету или кого-то из принцев.
Но сейчас я всей душой стремилась обратно — в тихую размеренную жизнь, к которой успела привыкнуть. Туда, где…
— Туда, где нет соблазнов? — спросила матушка, словно прочитав мои мысли. — Девочка моя, ты не сможешь бегать от искушения всю жизнь. Лучше, если ты столкнешься с ним сейчас, когда рядом есть кто-то, кто сумеет тебя поддержать и наставить. Справишься один раз — дальше будет проще, ведь ты убедишься в силе своей веры и своего духа.
— Так вы специально послали к черному именно меня? — догадалась я.
— Да. Эвелина, Фейнрит дал тебе сильный дар, но кому много дано, с того много и спросится. И поэтому тебе не отсидеться за стенами обители, избегая соблазнов. Но ты юна и многому еще должна научиться… — Она помолчала. — Скажи правду — ты ожидала увидеть чудовище?
Я кивнула.
— А увидела красивого, возможно, страдающего мужчину, и теперь не знаешь, что и думать?
— Да, матушка, я… — Я замешкалась, подбирая слова.
Я рассчитывала увидеть чудовище, это правда. Но причина моего смятения была вовсе не в том, что вместо чудовища мне предстал человек.
Если злодей заслужил смерть, он должен умереть. Но унижать? Мучить? Чем мы тогда отличаемся от него?
Я собралась это озвучить, но матушка перебила меня:
— Боги никому не посылают страданий больше, чем человек способен вынести.
Я открыла было рот и снова закрыла — что я в свои восемнадцать могу знать о воле богов и страдании?
— Что до твоего смятения — это не последний красивый мужчина, которого ты встретишь на своем веку. Тело — сосуд для души и такое же создание Фейнрита. Нет греха в том, чтобы видеть телесную красоту. — Ее лицо стало грустным. — Грех в том, чтобы налить в хрусталь навозную жижу вместо драгоценного вина. Дитрих красив…
Дитрих. Вот, значит, как зовут черного. Имя удивительно ему шло — такое же жесткое и злое, как он сам.
О какой ерунде я думаю? Какое мне дело до имени этого человека? Утром его не станет, а потом и имя сотрется из воспоминаний. Чем быстрее, тем лучше.
— Красив, но душа его черна. Тебе жаль его?