— А как же грех перед Господом?
Дитрих приподнял бровь.
— Фейнрит лично явился тебе и запретил носить мужскую одежду?
— Нет, но…
Так мне сказали. Те люди, которые врали мне всю жизнь.
— Я… попробую.
— Хорошо. Значит, тебе… — Он оглядел меня с ног до головы, точно впервые видя. — Четырнадцать, и зовут тебя… пусть будет Эврих. Только придется тебе остаток дня поработать иглой.
Да уж, его штаны длинны мне на ладонь, если не больше, а камзол и вовсе будет сидеть как на огородном пугале.
Хорошо, что наша обитель почти всем обеспечивала себя сама, потому я умела и прясть, и ткать, и шить, и все прочее, что полагается уметь девушке. Но повозиться пришлось изрядно. Когда я отложила иглу, за окном уже стояла непроглядная тьма, а комнату освещала магия.
— Примерь, — велел Дитрих. — Я отвернусь.
Я заколебалась. Обругала себя. Потратила полдня, чтобы переделать вещи Дитриха, правильнее сказать, испортить — он теперь не сможет их надеть; а теперь скажу, что передумала? Да в самом деле, кому станет плохо от того, что я надену штаны? Тем, кому будет сложнее меня узнать?
Ведь если подумать, в идее Дитриха много здравого. Искать будут девушку, а не мальчика, а значит, к тем, кто носит мужскую одежду, присматриваться не станут. К тому же, обычно я носила покрывало, а оно меняет восприятие лица. За волосы можно не беспокоиться — стрижет их лишь чернь да изредка братья в знак какого-то личного обета. У Дитриха волосы были ненамного короче моих. Перевяжу шнурком, как он, вместо того чтобы скручивать на затылке, и все.
Я влезла в одежду. Как мужчины в этом ходят? Мое одеяние было просторным и мягким, а это… плотное, жесткое будто латы. И ноги все напоказ, даром что вроде как прикрыты.
— Нет, это никуда не годится, — покачал головой Дитрих, дергая за лацкан камзола. Под его пристальным взглядом, направленным на мою грудь, я зарделась. А он вытащил из того же сундука, где лежала одежда, широкий льняной бинт.
— На, перевяжи, и еще раз посмотрим.
— Что перевязать? — не сразу поняла я.
Он со вздохом возвел очи горе.
— Грудь стяни. Пока поверх рубахи. А то как бы и правда тебе не пришлось взаперти сидеть.
Я попробовала. Уронила бинт, пытаясь завести за спину, выругалась про себя. Выругалась уже вслух, уронив второй раз.
— Помочь? — поинтересовался Дитрих, наблюдавший за моими мучениями. Хоть не смеялся, и то хорошо.