— Хо? Но почему ты не веришь в чистоту моих намерений? Разве я
заслужил твоих подозрений? В смысле, да, я действительно веду себя
как бандит, ношу с собой ствол, имею дело с различными бандами, и…
ладно, теперь, когда все это прозвучало – я действительно не
заслуживаю доверия. Но! Я ведь никогда не проявлял по отношению к
тебе агрессии. Так что же стало причиной твоего недоверия? Хм,
возможно это… – начав нить своего рассуждения, Чарли Нотт увел
диалог в совершенно иное русло.
Говоря о всем и не о чем, подросток грамотно водил Шилда за нос,
уходя от изначальной темы.
— «Тц, он совсем как моя мать!».
Что первый, что вторая… оба любили потрындеть без дела.
— Кхм-кхм. – совершив сухой кашель, мальчик попытался привести в
чувство ирландца.
И это частично сработало.
— Хм? О чем мы говорили секунду назад? Ах да! О доверии!
— Нет! Этот разговор был о твоих резонах! – отвечая я явным
нетерпением в голосе, мальчик старался сдержать гневные порывы.
Никому не нравится, когда человек, с которым ты общаешься, летает
где-то в облаках.
— О чем?
— «Глубокий вдох-выдох.». – выпустив огромный поток воздуха
через нос, Александр Шилд посмотрел на недоумевающее лицо своего
собеседника.
Только Бог знает, как много сил стоило альбиносу не впасть в
ярость, прямо сейчас.
— Резон – причина, смысл, довод, разумное основание твоих
действий; почему ты решил мне помочь вчера, в том переулке? Зачем
все это? Чего ты пытаешься добиться? Ответь мне на эти вопросы…
пожалуйста. – говоря ложно спокойно, мальчик выжидающе уставился на
улыбающееся лицо.
Лицо, которое выводило его из себя похлеще красной тряпки для
быка.
— Разве разговор был об этом? – вместо того чтобы ответить на
вопросы, Чарли Нотт задал собственный. Хлопая глазками в
недоумении, юноша посмотрел на Шилда честными наивными глазами.
— «Есть пробитие.». – подумал рыжеволосый, глядя на то, как
осмысленность почти полностью пропала из алых глаз.
— Гр-р-р-р-р-р!
— Ой-ой! Не рычи. Ты же не животное в конце концов!? Будь
человеком~. – улыбнувшись умиротворительной улыбкой, Чарли выставил
ладони вперед в примирительном жесте.
— Гра-а-а-а! – зарычав словно зверь, альбинос вскочил с
дивана.
— «Я точно его убью!».
Алые глаза уперлись в улыбающееся лицо, в котором нельзя было
заметить и следа паники. Лишь лукавство и легкий намек на веселье.
Чем больше ребенок смотрел на Нотта, тем больше он понимал: с ним
лишь играют. Подобное выводила мальчика из себя еще сильнее.