Дрожу. Их голоса низкие, хриплые. Я возбуждаюсь от них. Это неуместно, но тело трепещет, когда Дэн и Дима меня касаются. Облизываю губы.
— Почему ты ранен? — касаюсь кончиком пальца запястья Дениса, покрытого небольшими разрывами. — Вы с кем-то дрались?
— Появился чужак, пришлось обратиться. Мы не волчары, у нас обращение проходит тяжелее, куколка. Мы, по сути, отдаёмся ярости. Это трудно контролировать. Сегодня возле твоего универа, а потом общежития я ощутил новый запах. Агрессивный. И мы пошли смотреть, кто это.
— Как ощутил? — беру руку Дэна, прижимаю ее к губам, прикрываю глаза.
Мне так отчаянно хочется ему помочь! Дэн занимает в моем сердце огромную часть, как и Дима. И я не хочу, чтобы ему было больно.
— Эээ... — он вдруг дёргается, но руку не убирает, — Димка... ты видишь? Раны...
— Затягиваются, — удивленно говорит мужчина, — Машуня, это ты делаешь.
— Что делаю? — распахиваю глаза. — А?
— Ты его успокоила вчера. Я думал, почему Дэн уже почти сорвался... но вдруг вернул себе рассудок. Ведь если дойти до точки кипения, назад пути нет. Это ты, малышка! А теперь еще и раны...
— Что? — не понимаю.
— Вот, — Дэн показывает мне руку, на которой нет ни единой царапины.
— Ой... а как? Я... не знаю, это не я! — паникую.
— Тшш, девочка моя. Это ты. Ты моё успокоительное, — улыбается Денис, — как-то умеешь гасить его ярость. Мой зверь рядом с тобой ручной цирковой мишка.
— Но почему? — заглядываю в глаза то одному, то другому. — Это из-за нашей с вами связи?
— Вообще, подобными техниками владеют друиды. Милая, кто твои родители? — серьезно спрашивает Дима.
— Я не знаю, — пожимаю плечами, мужчины переглядываются, — до пяти лет себя не помню. В детском доме сказали, что младенцем нашли меня у дверей.
— Вот как...
— Но насколько я помню, им запрещено иметь детей. Друидизм по наследству не передаётся. Они хотят контролировать каждого, кто получил дар. Но я не чувствую друида в тебе...
— Ничего не понимаю, — вздыхаю, — и почему я вас не боюсь?
— Потому что мы твои. Защитники, любовники, друзья. Опора. Твой мир, — шепчет Дэн, — ты можешь не бояться нас, детка.
— А ты наша. Любовь, тыл, успокоение, — Дима с улыбкой прижимает мою ладонь к губам, — та, кто продолжит наш медвежий род.