— За поддержку, — она подняла голову и посмотрела мне в глаза. —
И что в меня поверил еще.
— Всегда рад, милая, — сказал я. — У нас все получится, вот
увидишь.
— Получится, — эхом повторила она.
Для разнообразия, вечеринка сегодня была без ночевки. Около
половины одиннадцатого Ева шепнула мне, что ей пора домой, потому
что завтра у нее экзамен, я вызвался ее провожать. Она пыталась
отказаться, мол, посадишь на автобус, дальше сама доеду. Но я
пресек эту фигню. Соскучился. Хотелось просто побыть с ней вдвоем,
пусть даже в грохочущем сквозь полуночный Новокиневск автобусе.
— У меня остаться не получится, — сказала она. — Отец дома.
— Да я понял, — кивнул я, подавая ей пальто.
— Смотри, как бы тебе обратно пешком идти не пришлось, —
хмыкнула она. — Поздно уже.
— Да и пофиг, — я обнял ее за плечи. — Это все равно того
стоит.
Мы ушли первыми, остальные тоже уже собирались. Я на секунду
подумал, что неплохо бы убедиться, что Бес не остался «выпить
чашечку чая», но все на свете не проконтролируешь, так что пусть
все идет как идет.
Мы ехали в почти пустом автобусе сквозь темные заснеженные
улицы. Водитель мчался, лишь изредка притормаживая, чтобы
убедиться, что никто не выходит, а на остановках нет пассажиров. И
мчал дальше. Слишком быстро, на мой вкус. Я бы предпочел побыть с
Евой чуть подольше.
На последний автобус я все-таки успел. Хотя когда выходил из
подъезда Евы уже был морально готов к тому, что придется ловить
такси. Прогулка через весь Новокиневск в двадцатиградусный мороз
меня вообще никак не привлекала.
Но когда я вывернул из-за дома, то узрел фары грохочущего лиаза
с горящим на лбу номером «9». Припустил со всех ног, чтобы
оказаться на пустой остановке до того, как водила притопит педаль
газа.
Успел.
— Любовь свою домой провожал что ли? — со смешком
прокомментировала мое запрыгивание в салон пожилая дама с норковой
формовке.
— Ага, — согласился я, восстанавливая дыхание.
— Это хорошо, это правильно! — разулыбалась она, и от глаз ее
разбежались лучики добрых морщинок. — Любовь — это всегда хорошо.
Любить надо, пока можется.
И вздохнула. Грустно мечтательно.
«Это правда», — подумал я. И так и ехал всю дорогу, как дурак
улыбаясь.
В квартире было уже темно, все спали. Я чуть было по инерции не
пошел в свою комнату, но вовремя вспомнил, что там теперь обитают
супруги Грохотовы, а мое место — на диване в гостиной. Мимоходом
злорадно подумал, как им, должно быть, тесно на моей не самой
широкой тахте и принялся наощупь раздеваться. Мама позаботилась, и
постельное белье уже было расстелено.