Наташа замолчала.
— И что было дальше? — потормошила ее за локоть Люся. Да, это
точно была Люся, когда она лицо ближе к свече подвинула, я в этом
убедился.
— Я не пошла в студию, — сказала Наташа. — Потому что я же знаю,
что никакого партнера мне там не нашлось бы. И с тех пор не люблю
бальные танцы.
— А если бы там был тот мальчик? — сказала еще одна девушка. —
Такой высокий, что все другие девочки смотрятся рядом с ним
карлицами. А ты не пошла. Получается, сердце ему разбила.
— Да и наплевать, — едва заметно уголками губ улыбнулась Наташа
и в этот момент стала еще больше напоминать самку богомола.
В этот момент к свечке потянулось сразу две руки, а сидящий
рядом Бельфегор заерзал и ткнул меня в бок.
— Что? — шепотом спросил я.
— Расскажи им про Лену, — в самое ухо прошептал он. — Вот все
обалдеют тогда!
Проблема тихой вечеринки в том, что шепотом на ухо сказать не
получится, все равно все услышат. Я даже возразить ничего не успел,
как мне сунули в руки свечку. Расплавленный парафин тут же обжег
пальцы, пламя задергалось.
Про Лену, значит.
Ладно, пусть будет про Лену.
— Просыпаюсь я как-то с жутчайшего бодуна, — начал я, бросив на
Бельфегора ехидный взгляд. Наверняка он не эту историю имел в виду.
— Настолько жуткого, что я даже имя свое не сразу вспомнил, не
говоря уже о том, что вообще было прошлой ночью. И в рамках, так
сказать, возвращения памяти, обшариваю свои карманы. Ну, мало ли,
найдется какая-нибудь подсказка, которая тьму моей амнезии рассеет.
Имя по паспорту вспомнил, по ключам — домашний адрес. И там еще
записка была, которую я хрен знает когда написал. Признание в любви
какой-то Лене. Почерк мой, а вот кому писал — не помню, хоть
тресни. И имя такое... знаете... Лена. У меня знакомых Лен — штук
восемь. Или даже больше. У всех ведь так, правда?
Народ тихонько захихикал.
— Первой мыслью было — просто выкинуть эту бумажку, — продолжил
я. — Подумаешь, что-то там себе нафантазировал по пьяной лавочке.
Но как назло я в этот день рассказал про эту записку одному
хорошему знакомому. Большому философу и знатоку человеческих душ. А
он взял меня за грудки, в глаза заглянул и говорит: «Ты что, с ума
сошел, такими знаками разбрасываться? А вдруг это твоя судьба?!»
Короче, разговор был долгий, половину я не понял, но резюмировал он
так: «Если у тебя провал в памяти, значит в этот момент твоим телом
управляло твое подсознание, самое, что ни на есть нутро души. Где
живут наши настоящие желания». И раз это подсознание любит эту
самую Лену, значит я просто обязан выяснить, которую. Загрузил,
короче. Потому что хрен вот так просто это выяснишь, записку-то я
не отправил. То есть, спросить словами через рот — не вариант.
Откуда мои знакомые Лены могут знать, что там мое выпущенное на
прогулку подсознание себе навыдумывало? В общем, я решил, что нужно
с каждой встретиться. И если этому моему подсознанию так важна эта
конкретная Лена, оно найдет какой-нибудь способ подать мне
знак.