Значит, не надо отвлекаться. Эд повёл
плечами, пытаясь взбодриться, и спросил:
— Кто ещё был в вашей банде
избранных?
— Мы не банда, — нахмурился Ерохин. —
Нас всего трое... было... я, Алинка и Мотя. Алинка говорила, что
соберёт ещё достойных, но надо осторожнее их искать. Девчонок не
брала. Типа, она одна может быть жрицей, а избранные — мужчины. И
тех, с кем нельзя встретиться, не брала: ну, из сети.
— Как тебя познакомили с
Неназываемым? Кто он? Или что?
— Что! Он что! Он... — Ерохин нервно
потёр стол. — Бредово звучит, но он... светильник! Старинная такая,
советская лампа. Ночник, точнее.
— На светильнике были какие-то узоры,
знаки? — вмешался Егор.
— Да, значки вроде рун. Много-много!
Гравировка по металлу и по стеклу. Я сначала подумал, что это как
раз узоры, но потом задумался: где СССР и где руны? В сети
пошарился: точно не руны. Кстати, вы в курсе, что Блум, исследуя
руны, использовал юнгианский подход и трактовал...
— Погоди! Ты сразу понял, что в этом светильнике Неназываемый? — Эд
вернул парня к теме разговора.
— Я сначала, конечно, не поверил. Тем
более, что его только Алинка и слышала. А так лампа как лампа.
Старая только, винтаж. Но... но Неназываемый правда всё видит!
Рассказал про мою операцию: я ногу сломал ещё года в четыре, так
что Алинка не знала. Про мой бронхит в ремиссии, про воспаление в
ухе. Потом велел сдать анализ крови и заранее результаты озвучил. Я
прям на следующий день в частную клинику пошёл и сдал. Я так
результатов ЕГЭ не ждал, как этого анализа. Всё совпало!
Он прервался, схватил бутылку и стал
пить из горла.
Утёр губы и продолжил:
— Потом Мотька сказал, что ему
Неназываемый с мамкой помог. Мотька сам-то здоровый, а вот мамка у
него с его десятого класса начала покашливать и уставала быстро.
Терапевт говорил: типа, она здоровая. Ну, анализы чистые, флюра
тоже в норме. А Мотька переживал. Ну вот, Алинка светильник отнесла
к Мотьке во двор, показала Неназываемому мамку, и он сказал, что у
неё аллергия на плесень. Мотька квартиру на уши поставил:
оказалось, правда, плесень завелась за шкафом. Он её вывел. Мать
пробы сделала, курс антигистаминных пропила — и пришла в норму.
— А что потом случилось с Матвеем?
Почему он погиб?
— Он затупил, — Ерохин раздражённо
хлопнул рукой по столу. — Влюбился в Алинку. Ну, типа избранность —
это круто, но давай будем просто встречаться, как обычные люди.
Представляю, как Алинка взбесилась! Я при его признании не
присутствовал: мне Мотька писал про свою любовь. А потом он убился.
Алинка такая злая была, что я на всякий случай ничего не спрашивал.
Она вообще та ещё актриса по жизни, но в тот раз реально злая
была.