Память вернула пласт жизни, который, казалось, вымыт окончательно и бесповоротно; Леше вдруг захотелось встретиться с Олегом, рассказать о своем нынешнем существовании, чтоб не было им обоим так тоскливо, Олегу – в том мире, а Леше – в этом.
В кармане лежало двести тысяч, и он решил взять водки и поехать на кладбище. В конце концов, Оля вернется только вечером – он успеет еще купить что-нибудь из еды и даже приготовить вкусненькое, как в старые добрые времена.
…Неделю даже пошикуем, а девятнадцатого поеду с Маринкой. Надо жить! Нельзя и дальше вести это безобразное прозябание… Леша уверенно направился к магазину.
Автобус долго трясся по пыльной дороге мимо теплотрассы, сплошь исписанной политическими лозунгами. Леша с интересом читал их, размышляя, сильно ли отличаются те, которые «да здравствуют…», от тех, которых «на х…»?
Потом теплотрасса повернула вправо, а автобус – влево, и через пять минут он въехал на просторную площадь, где, кроме одиноких «Жигулей», стояли еще два мужика с удочками, видимо, возвращавшиеся с Дона; они ждали транспорт в направлении города.
Миновав гостеприимно распахнутые кладбищенские ворота, Леша не спеша побрел по аллее, с удовольствием вдыхая сухой сосновый дух. Тишина обволакивала, словно готовя сознание к неизбежному; где-то застрекотала сорока – что за новости она могла принести в этот уголок вечного покоя? Леша остановился, ища птицу взглядом, и ему показалось, что лица с гранитных памятников смотрят, именно, на него, такого живого, провожая взглядами сожаления.
Вообще, он не любил кладбища – там мысль, что не так уж нескоро и он окажется в одной из этих серебристых клеток, делалась слишком реальной; останется от него только портрет на камне и коротенькая строчка букв и цифр, несущая уже никому не нужную информацию. Сразу становилось жаль всего прошедшего, настоящего и, главное, будущего (плохого или хорошего, не имело значения).
– Подполковник Волгин Борис Петрович… – прочитал он на ближайшем памятнике. …Такой молодой, улыбающийся… или вот – «Дорогой Шурочке от мужа и сына…» Вечная жизнь… какая ж она вечная, если не будет меня? Будут другие со своей жизнью, но меня-то не будет! Какая величайшая несправедливость – смерть. К примеру, Олег…
За столько лет эмоции притупились – Леше порой даже казалось, что Олег просто в командировке где-то очень далеко и надолго, а не под гладким блестящим камнем.