Выскакиваю из дома и прямиком к своей «вольве» – я всегда её у подъезда оставляю. И никогда никаких даже намёков на угон: вся шантрапа знает, чья машина и чем обернётся, если хотя бы зеркало скрутить. Но тут вижу, на дверцах крупными буквами мелом написано: «Живая рыба». Вот, падлы! Поймаю шутника, он у меня надпись языком слижет!
Уже ключи достаю, чтобы дверцу открыть, но вспоминаю, как Харя мне настоятельно рекомендовал на «моторе» добираться. Дебаты с Пупсиком по поводу «пушки» всё у меня из головы вышибли. Да, но почему нельзя на своих «колёсах»? Что-то не верится, что мы у Бонзы водку жрать будем…
Ловлю «мотор», называю адрес, и едем в пригород, где Бонза на трёх гектарах «фазенду» себе отгрохал. Забор каменный по всему периметру в пять метров высотой, а на территории – особняк трёхэтажный, домики для гостей и прислуги, автономная электростанция, гараж громадный машин на пятьдесят в два этажа под землю и парк с берёзками да ёлочками. Причём, это только то, что глазом видишь. А что под землёй, кроме гаража, можно только догадываться. Я подозреваю, что катакомбы там ещё те – прямой удар баллистической ракеты выдержат.
Водила мне попался весёлый (я на его месте за такую плату тоже был бы рад до беспамятства) и с места в карьер стал меня в разговор втягивать. Всё больше о политике: кого там президент вчера сместил, а кого на освободившееся место назначил. Похихикивает водила, что, мол, как карты ни тасуй, а колода-то краплёная. Оно полезно иногда мнение из толпы послушать, что я обычно и делаю. Но сегодня не до того. Покивал я вначале, а потом так на водилу зыркнул, что он оставшуюся часть пути как воды в рот набрал.
Приехали мы. Расплатился я, вышел, и водила сразу назад дунул. Понимаю его – из будки над воротами «секьюрити» Бонзы в чёрной форме пристально так на машину смотрит, номера запоминает. В подобных случаях простому смертному лучше перед глазами не мельтешить, а то примелькаешься – себе дороже.
Захожу в калитку, а там меня другой охранник встречает. Молча зенками своими вперился и ждёт. Одна рука на поясе, другая – на кобуре.
– Пескарь Борис Макарович, – представляюсь я. Этот ритуал мне уже знаком.
Он кивает.
– Особняк, первый этаж, – говорит.
Ого, думаю, с чего бы это я такой милости сподобился – приёму в особняке? Обычно Харя нас в гостевом домике собирал. Но виду охраннику не подаю и топаю себе по дорожке к дому Хозяина.