Тут как по команде и половой с тележкой из подсобки выплывает – видно в щёлочку какую подглядывал, ждал, когда «защитнички» хреновы, небось, по пейджеру вызванные, в бар заявятся. Повеселел половой, гоголем держится, и куда только его согбенность девалась. Подкатывает он к нам тележку и начинает приборы и закуски по столу расставлять. Но сам всё как-то сбоку оставаться норовит, чтобы, значит, амбалам прямую видимость не закрывать.
Накрыл половой стол, в ухмылке оскалился, приятного аппетита пожелал, но с глаз намылиться не успел.
– Минуточку, любезнейший, – останавливает его Сашок и берёт в руки штоф хрустальный с «Адмиралтейской». – Что-то мне эта бутылка не очень нравится. В последнее время водку подделывать стали да дерьмом народ поить. Так что, ты уж будь добр, – распечатывает Сашок штоф и наливает полный фужер, – отведай, рассей наши подозрения.
Челюсть у полового отпадает.
– Мне… мнэ… – начинает мычать он и по сторонам глазками бегать.
– Эй, мужик! – выручает полового один из амбалов. – Ты чо к человеку пристаёшь? Он на работе, ему пить нельзя.
Я делаю вид, что закуску к себе в тарелку собираюсь накладывать, и неторопливо, с этаким достоинством великосветским, будто на званом приёме в каком посольстве, беру в руку вилку. А Сашок амбалов и не слышит.
– Значит, не хочешь, – констатирует он. – Значит, всё-таки дерьмо нам подсовываешь…
– Товарищ не понимает, – доносится всё тот же голос из-за соседнего столика.
Два крайних амбала картинно так это поднимаются, чтоб, значит, всю их ширь видно было, и с ленцой наигранной делают по шагу в нашу сторону.
Вот тогда всё и происходит. Сашок вдруг с такой силой на них громоздкий стол толкает, что вся посуда, как была на столешнице расставлена, точно той же сервировкой на пол и грохается. А дубовый монстр, с полтонны весом, мимоходом сшибает на своём пути тележку с половым и на скорости железнодорожного экспресса врезается стык в стык в противоположный стол. Правда, между столами совершенно случайно два амбала вставших оказываются, им как раз по… Ну, в общем, почти пополам приходится. При этом хруст странный раздаётся, будто скорлупа трещит.
Я и глазом моргнуть не успеваю, как всё заканчивается. Оставшиеся амбалы и привстать не успели, а наши ребята уже рядом. Точнее, Валентин один всё «сработал». Взвился он в воздух со стула что пружина, от первого стола ногой оттолкнулся, а над вторым в полёте шпагат сделал. Аккурат подошвы его кроссовок к мордам амбалов припечатались.