Кладу себе в тарелку салат какой-то, пробую.
– У-ух, – говорю, – вкуснотища! Молодец!
Смахивает кулачком Пупсик слёзы с ресниц и расцветает розой майской. Малец, он и есть малец. Обиду враз забывает, зато похвалу обожает и помнит долго. По гроб жизни.
Наливаю себе третью рюмку, но только ко рту подношу – звонок в дверь. Чёрт, да кто ж такое под руку делает? Может, соседка хлеб притарабанила? Гляжу на Пупсика, а тот серьёзным вдруг стал и головой отрицательно качает.
– Нет, – говорит, – это не соседка. Это к вам с работы пришли.
«Кого же это черти принесли?» – думаю недоумённо. То, что Пупсик мне отвечает на мысли невысказанные, я как-то мимо сознания пропускаю – привык. Правда, и определять, когда это происходит, тоже научился. Вот, как сейчас, когда лицо у него серьёзное, будто не от мира сего.
– Пойди, открой, – говорю, а сам рюмку в сторону отставляю.
Потопал мой малец в коридор, дверь входную открыл.
– Здравствуйте, Александр Веньяминович, – слышу. – Борис Макарович на кухне, вас ждёт.
Шаги грузные в коридоре раздаются, а затем в кухне Сашок нарисовывается с мордой пасмурной.
– Привет, болезный, – хмуро здоровается, на табурет без приглашения взгромождается и меня глазами строгими буравить начинает.
– Здравствуй, Александр, – киваю я. – Что-то случилось?
– Откуда твой карлик моё настоящее отчество знает? – не отвечая на вопрос, жёстко цедит Сашок. – У меня в паспорте другое проставлено.
– А сорока на хвосте принесла, – леплю первую пришедшую на ум лепуху. Не объяснять же Сашку всю подноготную Пупсика. Да я про это под пытками никому не скажу.
Продолжает Сашок меня взглядом сверлить, видно прикидывает, какой «сороке» ему этот самый «хвост» накрутить надо. А я – спокуха полная. Чего мне беспокоиться, когда пацан рядом?
Пупсик, явно разряжая обстановку, прибор перед Сашком чистый ставит, говорит: – Извольте откушать с Борисом Макаровичем, – и линяет с кухни. Причём, в этот раз имени-отчества гостя не называет. Хитрец хренов – прокололся при встрече, так теперь воображает, что таким обращением напряжённость снимет. Чёрта с два! Насколько просекаю, гвоздь он в задницу Сашку забил крепкий. И надолго.
– Кто это? – кивает в сторону закрывшейся двери Сашок, но взглядом меня по-прежнему неотрывно сверлит.
– Пацан, – отвечаю. – Беспризорник. Пожалел я калеку, пригрел у себя.