Сумеречный сад преображался вновь — в прозрачной глубине ручьев
набрали свет чарованные камни, деревья нарядились в маленькие
желтые фонарики. Птицы уступили оглушительным сверчкам, а пионы
колыхались, добавляя к трапезе пьянящий дух. Дивный и прежде, двор
открывался еще одним слоем.
— Должно быть, это так, — признал древесник. — Я не бывал нигде,
кроме родных земель.
— Желаете бывать? — вдруг ласково спросил посол. — увидеть
глазами Тассир, великую империю на берегу трех морей?
Себастьян ожидал этих слов, но услышав, не сразу нашелся. Он
локтем почувствовал, как напряжение охватило сидящую рядом
Арис.
— Признаюсь, я не планировал в ближайший год столь длительных
прогулок, — осторожно отозвался он.
Принц ничуть не огорчился и как будто был даже рад распознать
иронию.
— О, я знаю, что вы скоро будете венчаться с прекрасной Арис! —
живо согласился он. — Я уважаю, что ладийцы очень привязаны к своей
жене, отраде сердца и очей. Тассир вас приглашает ехать двое.
Так прямолинеен! Определенно, родословную Арис он пропустил.
Газетные листы трубили о жене царевича — про дочь тот им не
сообщал, оставив эту часть пока на слухи. Селим в салонах не бывал,
и занятость последних дней лишила его любопытных деталей.
— Для чего такие хлопоты о моей скромной семье? — аккуратно
спросил Себастьян.
Принц ответил беззлобной хитринкой и вместо пояснений указал на
вносимый слугою десерт.
— Это лукум «Белая чародейка», древняя сладость Тассира.
Что-то невозможно воздушное, похожее на ломтики снега с орехами
и лепестками роз, плыло к ним над серебряным блюдом. Плыло
совершенно буквально — легкость и волшебство десерта были
подчеркнуты его магическим парением, а блюдо лишь собирало обильно
оседающую пудру.
Арис наблюдала за приближением белой горы с большой опаской, но
чуткий к чарам Себастьян взял угощение спокойно. Ломтик сначала
прилип к зубам, но после дивным образом растаял на языке.
— Вы полюбите Тассир, — продолжил принц. — Я видел ваш дом. В
Ладии ценят старые книги, но не могут оценить мастеров деревянного
кода. Мой владыка мудрее и зорче, он не пожалеет вам золота.
Себастьян помолчал.
— Вы приглашаете меня служить султану?
Память вернула ему браслеты в шкатулке царевича, но картинка
истаяла скоро — посол уже не казался варваром, готовым завершить
свой утонченный ужин битвою из-за отказа.