В тайнике еще звучала капля магии — какой-то артефакт,
чарованный почти неуловимо. Карл не забрал его в погреб с
пластиной, и Лиса проняла внезапная догадка: кажется, злодей и сам
не знал, что на предмет наложен код.
Подобная оплошность выходила только с деревом. Многие маги не
слышали блоки, вплетенные в эту субстанцию — зато Алессан в
последнее время возился с ней так часто, что добился и приличной
чуткости.
Чары внутри столба сейчас едва слышны, но они есть, притом —
очень странно знакомые. Юноша мог поклясться, что сам имел к ним
творческое отношение: вот этот цикл то и дело выбрасывал поток с
ошибкой, которую способствовал найти и Лис…
Через гудение в затылке и давящий жгут он напряг свой магический
слух до предела — и неверяще вздрогнул.
«Виолины поддельные отчеты!»
Чары, что сплела команда «Щепки» для надзора за бумагами,
проступали через толщу столба очень тихо, но ясно.
Стало быть, «мастерская» действительно была лишь прикрытием!
Ценные магические новшества стекались к Элене для пересылки в
Валицию — маленькая распорядительница могла бы гордиться подобным
признанием! Оружейня Гральтенов, по-видимому, тоже удостоилась
высокого внимания. Сколько и чьих еще бумаг прошло через тайник —
Бог ведает! — но эти выдала зашитая лучина тоньше волоса.
Виола тогда, смеясь, окрестила ее «той самой чарованной
щепкой».
Лис теперь, едва дыша, нарек «божественной соломинкой».
Если заставить бумагу дрожать, связанная с нею пуговица тоже
затанцует — и лишь бы Себастьян еще носил ее с собой!
Лис оценил расстояние до кровати — метра три. Ноги не привязаны,
так что даже со стулом он доберется туда быстро. Главное —
проделать это невзначай, чтобы остаться у столба подольше.
Элена готовила свою авантюру вполоборота у столика — скоро
явится «грабитель» и нужно будет что-нибудь ему пожертвовать.
Конечно, после шума, который поднимет «сражение» с юношей, взломщик
будет ужасно спешить и не утащит всех сокровищ обеспеченной вдовы,
но обойтись вовсе без потерь окажется недостоверно.
Хозяйка задумчиво качала ниткой жемчуга на поднятой руке, когда
пленник на стуле зажмурился, точно от боли. Взглядом в зеркало
дождавшись, чтобы он открыл глаза без всяких фокусов, она
решительно отложила бусы — придется их лишиться, то есть, спрятать
и продать на черном рынке. После настоящей кражи они все равно
очутились бы именно там.